Лорел Гамильтон - Мертвый лед

Я оделась и хотела быстро поцеловать их обоих, но вместо этого попыталась отстраниться, виня всех и каждого в своих проблемах. Но я же больше ее занимаюсь подобной фигней, поэтому заставила себя остановиться и посмотреть на своих мужчин. Я взяла себя в руки, сделала глубокий вдох-выдох.

- Я очень постараюсь не испоганить самое важное в нашей жизни из-за своих личных проблем, - я взглянула на Жан-Клода. - Обещаю, что ее стану убегать, как раньше. Теперь я знаю, что, как бы быстро и далеко не бежала, мне не уйти от самой себя.

- Ты стала мудрее, ma petite.

Я улыбнулась, но вряд ли счастливой улыбкой. Потому что не чувствовала себя счастливой.

- Умнее, над мудростью я все еще работаю.

- Как скажешь, ma petite. Не стану спорить с тобой о выборе слов.

Я улыбнулась ему по-настоящему и сжала его ладонь.

- Это хорошо, потому что я скорее всего проиграла бы. а я ненавижу проигрывать.

Они оба рассмеялись, вот и славно. Я повернулась к Мике и на секунду вновь потерялась в его удивительных глазах.

- Ты никогда не видел меня с худшей стороны, но прежде чем ты попросишь меня, я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы мои личные проблемы не обрушились на нас.

- Я беспокоюсь не о нас, - сказал он.

- Не понимаю, - ответила я. нахмурившись.

- Наши отношения - между тобой, мной и Натаниэлем - достаточно крепки. Я верю в это. Я хочу попросить о кое-чем посерьезнее.

- О чем? - спросила я, и одно это слово было наполнено подозрительностью.

Он улыбнулся мне и крепче сжал мою руку.

- Во-первых, дай себе поблажку. Ты только что испытала шок и продолжаешь двигаться вперед, словно ничего не случилось. По мы-то знаем, что это не так, и игнорирование проблемы не решит ее. Поэтому, пожалуйста, будь осторожна сегодня, - он коснулся свободной рукой моей щеки и нежно поцеловал.

Я с улыбкой отстранилась.

- Постараюсь, и Ники поможет.

- Конечно. Ты для меня важнее всего, ты же знаешь, - сказал он.

- Знаю, но, когда ты говоришь так, значит, думаешь о ком-то еще.

-Не срывайся на Синрике, когда увидишь его. Он не читает твои мысли и очень любит тебя.

Я закрыла глаза и очень медленно досчитала до десяти.

- Зачем ты говоришь об этом? Я только собралась с силами, а теперь снова в раздрае.

- Затем, что я люблю тебя и хорошо знаю. Если ты сорвешься на нем, тебе станет лучше всего на пару минут, пока у твоей ярости будет цель, а затем станет еще хуже. Ты станешь винить себя за то, что обрушила свой гнев на другую жертву.

- Почему я не считаю Криспина и Домино жертвами? - спросила я.

- Они не чувствуют себя ими, поэтому и ты их не видишь в качестве жертв.

- Бессмыслица. Ты либо жертва, либо нет.

- Это не так, - возразил Мика. - Ты можешь испытать нечто болезненное и не застревать при этом в состоянии жертвы. У тебя есть выбор: справиться с этим и снова стать собой или сидеть в руинах и продолжать жалеть себя. Мы с тобой решили стать собой.

Я вспомнила, что на его долю тоже выпало немало боли: он выжил после нападения верлеопарда и стал одним из них. затем его много лет использовал Химера, захвативший пард Мики. Этот ублюдок-садист справлялся со своими личными проблемами, пытая и убивая тех, кто был в его власти. Именно Он заставил Мику так долго находиться в животной форме, что его глаза больше никогда не станут человеческими. Он мог бы остаться в животной форме навсегда и утратить возможность принять человеческий облик, если бы не был достаточно силен, чтобы выжить, почти не изменившись, не считая глаз. Иногда, когда терапия бессильна, нужно искать другое лекарство. В случае Химеры, ему могла помочь только могила, и я оказала ему услугу. Никогда не переживала по этому поводу. Тогда он пытался меня убить, а самооборона, черт возьми, притупляет чувство вины.

Жан-Клод шагнул ближе к нам.

- Мы все созидаем на собственных руинах.

Я взглянула в его почти нереальное лицо, потому что никто не может быть настолько красив, и вспомнила, что ему пришлось пережить не одну сотню лет в подчинении более могущественных вампиров, прежде чем он смог освободиться и стать самому себе хозяином. Мне довелось встретить его последнего мастера, Николаос. Она выглядела как двенадцатилетняя девочка, но была первым из виденных мной вампиров старше тысячи лет. Она была садистом и вовсе не беспокоилась о боли, что причиняла всем вокруг. Она убила моего друга Филиппа. Для всех и каждого он был жертвой, и стоило ему попытаться что-то изменить, как Николаос навсегда оставила его в жертвах, отняв последнее, что могла - его жизнь. Я не чувствую вины оттого, что убила ее, но виновата в смерти Филиппа. Возможно, она все равно убила бы его рано или поздно, но он помогал мне в расследовании некоторых убийств, и ее бесило, что Он делился со мной информацией. Он был слаб и напуган, был жертвой, и я использовала его, как и все остальные. Да, так я спасла другие жизни, но вряд ли для Филиппа это имело значение. Я сказала ему, что вернусь. Сказала, что спасу его. Тогда они уже разорвали ему горло.