Unknown - Miropolskiy I fb2

– Летопись датирована двенадцатым веком, – напомнил он. – Тогда во всей Европе вдруг стали происходить очень интересные и странные события. В них предстоит разобраться, вскрыть взаимосвязи... У меня есть самые веские основания полагать, что группа, о которой я вам говорил, сумеет это сделать. – Откуда такая уверенность? – Ещё немного терпения, – попросил Книжник. – Вы не оставляете мне выбора, – Жюстина через силу улыбнулась в ответ. – Но через два дня я прилечу в Петербург на ассамблею Интерпола, и тогда вам уже не удастся так легко от меня отделаться. – Прекрасно, – сказал старик, потирая восковые руки. – Заодно и познакомимся. Я буду ждать.

83. ЗА ВДОХНОВЕНИЕМ

В седьмом часу утра, не сговариваясь, троица потянулась на первый этаж особняка Вейнтрауба, в столовую. Ранний подъём и быстрые сборы уже вошли в привычку.

– Как спалось? – поинтересовался Одинцов у компаньонов. – Без задних ног, – сказал Мунин. – Ваш способ просто супер. Я не успел заметить, как вырубился. Четыре, семь, восемь – и брык! – Я тоже попробовала, – улыбнулась Ева, – спасибо. – Отлично выглядишь, – похвалил её Одинцов и задумчиво предложил: – Кофейку, что ли, сварить? Хлебнём по кружечке – и за работу, пока здесь народ раскачается...

Но тут в столовую вошёл заспанный повар: очевидно, его растолкала охрана, заметив поднявшихся гостей. Ева быстро переговорила с беднягой и распорядилась насчёт завтрака. В ожидании трое уселись за стол. Одинцов был настроен решительно.

– Ну что, – сказал он. – Сегодня вдарим по маркерам? Я, кстати,

ещё один нашёл. Мунина это возмутило: – Договорились же спать! А вы, значит, обманули нас и читали «Повесть...»? – Уговор дороже денег, – назидательно произнёс Одинцов. – Я своё слово держу. С «Повестью...», конечно, разобраться надо, но не такой ценой. Про маркер ты сам рассказывал в «Проказнице», помнишь? Ну, как апостол Андрей в бане побывал и потом брату своему расписывал это дело в цветах и красках. Чем не маркер?

– Кстати, да, – согласился Мунин.

После побега и гибели профессора, перепуганный и замёрзший, сидя в розовом притоне с ослепительной полуголой американкой и бутылкой виски, он сам плохо соображал, что говорил.

Ева тоже вспомнила мимолётный банный разговор и с интересом посмотрела на Одинцова. Надо же, как он контролировал всё до последнего слова...

– Это может быть ценный маркер. Расскажи ещё раз.

– В «Повести...» сказано, что Андрей в своём путешествии дошёл до Волхова и водрузил на берегу свой посох, – мгновенно включился Мунин. – Лет шестьсот назад там появилась деревня Грýзино. Это Новгородская область. В Грузине есть музей, где посох апостола выставлен.

Одинцов приподнял полуседую бровь:

– Настоящий?! – Кто знает... Говорят, настоящий. Пётр Первый пожаловал Грузино князю Меншикову, был у него такой сподвижник ближайший, – Мунин привычно пояснил для Евы. – И Пётр даже в гости туда приезжал. А при Павле деревня досталась графу Аракчееву, тогдашнему главному артиллеристу и тоже самому близкому придворному. Повар быстро приготовил и подал сытный завтрак: чувствовалось, что миллионер платит ему не зря. Троица принялась за еду, а Мунин продолжал, успевая жевать: – Аракчеев организовал в Грузине образцовое военное поселение, которое потом копировали во всей России... А ещё выстроил роскошную усадьбу... Дворец с павильонами не хуже, чем в Петербурге; пристань с огромными башнями вроде маяков... Собор с колокольней стометровой – сто метров чёрт-те где, в деревне, это же фантастика просто!.. У Аракчеева там гостил много раз император Александр Первый, сын Павла... Про дворец всякие легенды рассказывали. Что львы бронзовые у входа рычать умеют. Что ходы подземные через всю усадьбу тянутся, а в них спрятаны несметные сокровища... В общем, народный фольклор, как положено. – В усадьбе сохранилось что-нибудь? – спросил Одинцов. – Не-а, – помотал головой Мунин. – Львов увезли в Новгород, они в тамошнем кремле стоят, а так – что-то после революции разрушили, остальное сгорело во время войны.

Ева отвлеклась от тарелки:

– Какой войны?

– Ты в России, – Одинцов строго посмотрел на американку. – Если тебе не сказали название войны, значит, речь о Великой Отечественной. Она у нас главная была, с Гитлером. Тысяча девятьсот сорок первый – тысяча девятьсот сорок пятый. А революция соответственно Октябрьская, семнадцатый год... Давайте-ка вот что. Давайте в Старую Ладогу махнём. Старичок наш всё равно ещё спит, а мы помозгуем на свежем воздухе, проветримся – и к обеду назад. Как раз аппетит нагуляем. – Мы с тобой в прошлый раз толком ничего не посмотрели, – сказал он Мунину. – Надо бы свежим глазом, особенно с учётом новой информации. Глядишь, и вдохновение придёт. Историк возражать не стал, Ева тем более: до сих пор она вообще только слышала про убежище Вараксы. Троица поспешила расправиться с завтраком, и скоро водитель «мерседеса» уже выруливал с Каменного острова в сторону Мурманского шоссе. – Как думаешь, – Одинцов обернулся к Мунину, сидевшему с Евой на заднем сиденье. – Про Андрея Первозванного в бане тоже Брюс придумал или всё-таки Нестор? Мунин пустился в рассуждения, которые прервала Ева: – Совсем не важно. Главное, что маркер показывает связь Андрея с географией. – Важно! – Одинцов продолжил наседать на историка. – Ты говорил, что про путешествие апостола на Волхов только в «Повести...» сказано и больше нигде. Выкладывай подробности, пока едем.