Unknown - Miropolskiy I fb2

свет, поляризовала, усиливала, направляла и так далее. А может, тфилин здесь вообще ни при чём. Главное – чем больше мы знаем, тем проще нам объяснять чудеса прошлого. – Очень у вас ловко со скрижалями получилось. Может, расскажете об устройстве Ковчега? – спросил Одинцов. – Что это за штука, как работала... – Возможно, позже, – сказал профессор, возвращаясь на место. – Долгая история, а нам надо ещё коллег послушать. Я только вот что скажу. Уже не в Ветхом, а в Новом Завете упоминаются слова Иисуса о том, что закон не будет изменён ни на йоту. Йота в греческом алфавите – просто маленькая чёрточка, переписчики её обычно пропускают, поскольку и так всё понятно. Христиане повторяют эти слова, забывая две вещи. Первая: Иисус говорил не по-гречески, а на древнееврейском или арамейском, и система доводов у него была другая. Вторая: он проповедовал евреям, а закон для евреев – это Тора. Вернее, слово «Тора» и значит «закон», по которому устроено всё мироздание и который невозможно изменить. Частными случаями этого незыблемого закона выступают законы физики. – Закон всемирного тяготения? – сказал Мунин первое, что приходит обычно в голову гуманитарию, и Арцишев согласился: – Например, закон всемирного тяготения. Его нельзя изменить, его нельзя отменить, понимаете? Ковчег Завета представляет собой механизм или прибор. То, что с ним происходит, тоже подчиняется законам физики, просто некоторые из них нам пока неизвестны. Действие высшего закона, который распространяется на всё вокруг – это в самом деле очень интересная тема... – Прошу прощения, профессор, – подал голос Салтаханов, – давайте вернёмся к высшему закону позже. С вами и с Одинцовым в целом понятно. Теперь надо сообразить, какое отношение к Ковчегу имеет исследование нашего историка.

Он повернулся к Мунину. – Мы вас слушаем. – Давай, наука, – ободрил соседа Одинцов. – Жги!

– Можно, я с места? – спросил покрасневший Мунин, нервно теребя обложку папки, но Ева оторвалась от блокнота, в котором делала пометки с самого утра, и сказала: – Можно, сначала я? – Если никто не возражает, – Салтаханов оглядел аудиторию.

Ева заговорила по-русски, но слов хватало не всегда, и в трудных местах она переходила на родной язык: Салтаханов, Мунин и – к большому удивлению профессора – Одинцов вполне прилично владели английским.

– Язык вероятного противника, – объяснил Одинцов. – Меня этому учили. Ну а потом уже по работе втянулся. Много специальной литературы и технической документации на английском и вообще – компьютер, интернет, кино, всё прочее...

Как и полагается математику, Ева сформулировала несколько постулатов, логически связанных между собой.

Первый постулат: Ковчег Завета находится в России, и, скорее всего, в Петербурге. Это можно и нужно подвергать сомнению, однако пока не доказано обратное – такова отправная точка всех остальных рассуждений. В противном случае они теряют смысл.

– Есть пикантный нюанс, – добавил Арцишев. – Для того чтобы подтвердить, что Ковчег находится в Петербурге, его необходимо найти. Но и для того чтобы доказать, что Ковчега здесь нет, его тоже необходимо найти, только где-то в другом месте.

Ева согласилась и повторила: считаем пока, что Ковчег в Петербурге. Есть даже версия о том, как он сюда попал, рассказанная Одинцовым. Версия спорная, но приемлемая.

Второй постулат Евы гласил, что с Ковчегом связана деятельность розенкрейцеров. Научные изыскания ордена Розы и Креста касаются мостика между земным Хаосом и небесным Абсолютом. По этому мостику лучшая часть человечества должна перейти на новый уровень существования – к Свету как волновой и энергетической сущности Вселенной. Объяснения профессора позволяют говорить о связи Ковчега Завета с этим переходом, а тайна ордена связана с тайной артефакта: разгадка одной из них позволяет разгадать и вторую.

Третий постулат касался исследования Мунина. Тему работы историку задали российские розенкрейцеры: с момента своего появления они почему-то интересовались параллелями в деятельности Ивана Грозного и Петра Первого – это Ева узнала ещё в Амстердаме, в Русской комиссии ордена. Тема не могла возникнуть случайно, ею занимались больше ста лет. А если вспомнить второй постулат – связь между исследованием Мунина и Ковчегом уже не кажется невероятной.

Теперь пришёл черёд Одинцова сомневаться. – Очень уж эти ваши постулаты за уши притянуты, – сказал он. – Так вообще что угодно с чем угодно связать можно. – Можно, – согласилась Ева. – Но мы обсуждаем не что угодно, а конкретную ситуацию. Вы познакомились с Муниным, да? Вы привезли Ковчег в Россию... О'кей, могли привезти. Мунин исследовал историю царей, которая связана с Ковчегом как-то. Я пробовала оценить вероятность, что вы познакомились случайно. Она очень маленькая. Очень. – Природа проста и не роскошествует излишними причинами вещей, – изрёк Мунин. – Это Ньютона слова. Вы знаете, что доклад научному сообществу об открытии закона всемирного тяготения делал не он? – А кто? – удивился Салтаханов. – Полковник русской армии Яков Брюс, который именно в это время вместе с Петром Первым путешествовал по Англии. Кстати, в Полтавской битве этот Брюс командовал артиллерией. Вдобавок он был выдающимся учёным, а ещё – прямым потомком шотландского короля. Король Брюс сохранил жизнь последним тамплиерам Европы и взамен получил какую-то тайну, потому что заплатить ему не могли. А самая большая тайна тамплиеров касалась Ковчега Завета, который они искали на Ближнем Востоке. В начале прошлого века в России появилось отделение ордена розенкрейцеров. Во главе его тоже стоял потомок древнего шотландского рода. И он тоже занимался какой-то тайной. Разбил большую задачу на много маленьких и эти маленькие задачи поручал членам своей группы.