HP-PC - Unknown

Я слишком хорошо это помнил. Темная комната. Металлический запах крови и кожи. Никогда в истории семьи не инициировали подростков. Мы ждали, пока достигнем определенного возраста. Мы должны были готовится к такой жизни, пока другие играли в бейсбол и ходили в кино.

Нож был в моей правой руке, а пистолет в левой.

- Опусти палец на спусковой крючок. - посоветовал Лука. Его уверенный голос звучал в моих четырнадцатилетних ушах.

Я сделал так, как он сказал, но рука не переставала дрожать. Кровь стекала по моей руке, Лука крепче сжал ее вокруг пистолета и капля упала на карту, что он держал в руках. Он повторил это движение с каждым из моих друзей.

- Теперь, вы - члены семьи. - тихо сказал он. - Этой кровью вы объединяетесь, от этой крови вы умираете. Вы живете с этим ножом. - он взял нож. - От этого ножа вы умираете. Принимаете ли вы это?

- Да, - ответили мы в унисон, но наши голоса дрожали, потому что только начали меняться. Я осознавал всю важность происходящего. Мой отец следил за мной с другого конца комнаты и хищно улыбался. Мне потребовалось все мое терпение, чтобы не схватить нож и не кинуть его ему в голову. Однажды я собирался стать боссом, но для этого я должен был убить того, кого считал отцом. Я бы закончил его жизнь и улыбался бы стекающей по моим рукам крови.

Лука отдал мне карточку с моим святым заступником, Блаженным Сен-Антонио Лучи. Я сжал карточку в своей руке, пока она покрывалась кровью.

Он зажег свечу и протянул ее мне.

- Повторяй за мной. - он задержал свечу под карточкой и заговорил низким голосом. - Моя душа горит также, как горит этот святой. Я вхожу живым, а выйду мертвым.

Я повтор слова за ним, зная, что смогу выйти из семьи лишь со своей смертью. Но войти? Значит выжить. Это мой шанс отомстить.

- Простите, - Текс покачал головой, - не то чтобы я был против реки воспоминаний, но как, черт возьми, это связано с тем, что Лука готов удрать?

У Текса были причины ненавидеть эти воспоминания. Когда его должны были инициировать как Камписи, его готовили, как мы говорили, к его крови, и в этом не было ничего веселого.

Лука смотрел на вино в своем бокале. Оно закружилось по стенкам и снова осело. Жидкость капала с края стакана и напомнила мне о крови, о крови, которая будет проливаться, пока мы не поймем, что происходит.

- Каждый помнит свою клятву. Каждому дается время для церемонии, которая считается священной. Кто-то из наших делает татуировки как личный символ или создает храм в доме, зажигая свечи рядом с изображением святого - так можно поблагодарить за то, что тебя не убили, или, того хуже, не искалечили.

- Один человек создал свой собственный символ святого. Он использовал его для того, чтобы отмечать других людей. Это способ напомнить человеку и всем, кто связан с ним, что они на крючке и в скором времени умрут проклятыми.

- Как выглядел этот символ? - тихо спросила Мил.

Лука потянулся через стол, схватил ее за запястье и перевернул его.

- Так. Он выглядит так.

Мил попыталась вырвать руку, но он крепко держал ее и провел пальцем по очертаниям шрама. Он выглядел как пентаграмма без круга, вместо него был треугольник с очень длинными сторонами в верхней части.

- Альбатрос, - прошептал Фрэнк, сжимая другую руку и отводя ее в сторону. Шрам напоминал по форме букву А, и N рядом с треугольником. - Он заклеймил тебя.

- Мой отец, - прошептала Мил, пытаясь скрыть дрожь, - сказал, что я была предназначена ему.

- Ты ничего не помнишь о пещере, Мил? - спросил Лука, но не отпускал ее, будто его вовсе не волновало, что она помнила или не помнила.

- Там было темно. - Мил заерзала на стуле и отдернула руку. - И там было много мужчин.

- Но лишь один важен. - выругался Лука. - Ты когда-нибудь видела его?

- О ком ты говоришь? - медленно спросил Чейз.

- Капо. - ответил Лука. - Вито Камписи. Он единственный ставит отметку Альбатрос. Если ты была важна для него, то это может значит лишь одно.

Мил начала раскачиваться на своем стуле взад и вперед.

- Какого черта? - Чейз притянул ее к груди, пока она начала бормотать что-то про холод. - Что ты делаешь с ней? - он вытащил пистолет и нацелился в голову Луки.

- Чейз, - зарычал я, - опусти пистолет. Я сам застрелю Луку, если он не начнет говорить.

- Девственность, - усмехнулся он, - этот ублюдок должен был сделать ей предложение.

- Предложение? - я нервно сглотнул.

- Продажа невест была незаконной даже по нашим меркам. - кивнул Лука. - Я побывал на таких мероприятиях дважды. Оба раза был свидетелем "бронирования" места в самом страшном кругу ада.