Soyer Bennett - Pod zapretom

После того как дверь закрывается, я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на Никса.

— Что ты себя чувствуешь после беседы с Полом?

— Освобождение. Облегчение. — Он замолчал на секунду. — Умиротворение.

Я улыбаюсь ему.

— Я так рада. Спасибо, что поделился со мной. Я в восторге, что знаю кого-то вроде тебя.

Судорожный вдох, и Никс выглядит почти застенчивым.

— Так... как я сказал... я хочу тебе кое-что показать, если ты не против.

— Конечно. — Мне очень любопытно.

Никс, не стесняясь, стягивает свою футболку через голову. Это происходит каждый раз, когда я вижу его потрясающий торс... все мысли улетучиваются и все, что я могу думать:

«О, боже мой, он великолепен».

Он бросает футболку и просто смотрит на меня. Я не знаю, чего он хочет от меня. Он хочет, чтобы я сделала шаг? Потому что если это так, то я готова броситься в его объятия.

Мой взгляд проходится по его телу вниз, затем вверх, и сразу останавливается на глазах, и я вижу там веселье.

Я еще раз повторяю осмотр, более неторопливо осматривая его грудь.

А потом дыхание перехватывает. Я вижу, что он хочет показать мне. Его татуировка закончена.

Я не вижу того, что там написано, но свиток уже отходит от его ребер слева и поднимается вверх по левым грудным мышцам. Тату завивается сверху и останавливается прямо на его сердце. Я вижу, что в конце свиток завершен. Татуировка закончена.

— Ты закончил свою татуировку? — Я в восторге, что он нашел для себя достаточно вдохновляющие цитаты, которые имели для него значение, и закончил так быстро. Я изнемогаю от желания подойти ближе и посмотреть, какие откровения он написал на своих ребрах и груди, чтобы завершить произведение искусства.

— Я это сделал. Можешь посмотреть ближе.

О, боже, конечно.

Я подхожу к нему на дрожащих ногах. Кончики пальцев покалывает только от одной мысли касаться его кожи. Я знаю, что мне не нужно прикасаться к его телу, чтобы прочитать татуировки, но я собираюсь это сделать.

Подойдя к той стороне, где начинается татуировка, я замечаю, что Никс смотрит на меня напряженно. Я делаю круг вокруг его спины. Следую пальцами по его коже, оценивая, как его мускулы дергаются от моего прикосновения. Наконец добираюсь до места, где раньше заканчивалась татуировка, и касаюсь слов:

«Я решил пройти по жизни с любовью. Ненависть — слишком тяжелое бремя. Мартин Лютер Кинг Младший 1929 — 1968».

Это была последняя запись, которую я видела.

Я вглядываюсь в следующее слово.

«Эмили».

И следующее...

«Эмили».

И далее...

«Эмили».

Я позволяю пальцам касаться слов.

Я ошарашена. Мое имя несколько десятков раз написано на его теле Я прослеживаю его по ребрам и снова встаю перед Никсом. Скольжу пальцами по татуировке...

«Эмили, Эмили, Эмили...»

Все дальше и дальше, вверх по груди, затем спускаясь к его сердцу. Последние два слова:

«Моя Эмили».

Я поднимаю свои глаза на Никса, который смотрит на меня напряженно. Он затаил дыхание, ожидая моей реакции. И он ее получает.

Я сразу начинаю рыдать.

— О, Эмили... не плачь, — он пытается успокоить меня.

Его руки обнимают меня, притягивая к груди. Моя щека покоится на вершине моего имени.

Никс целует меня в макушку.

— Тебе нравится?

Я киваю головой и всхлипываю сильнее.

Наконец, он поднимает меня, хватает салфетки из комода и несет меня к кровати. Сидя на краю, он усаживает меня на свои колени и позволяет плакать. Когда я, наконец, измучена, я тихо лежу, любуясь красотой этого человека.

Мой Никс.

Так же как я его Эмили.

Никс оставляет поцелуй на моей макушке.

— Спасибо, что приехала сюда со мной, Эм. Я не уверен, что набрался бы смелости поговорить с Полом, если бы ты не поехала.

Я откидываюсь на спину, так, что могу видеть его лицо, и отвожу руку, чтобы погладить его по щеке.

— Я рада, что ты попросил.

Никс накрывает мою руку своей и закрывает глаза, наслаждаясь прикосновением. Когда он открывает их, они горят.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Эмили. Ты позволишь мне?

О, мой бог. Эти слова я хотела услышать, но не хочу искать смысл в них.

Медленно киваю, держа свой язык за зубами.

Никс впивается в меня своими губами. Рот с готовностью открывается ему и его язык проскальзывает внутрь для неторопливого исследования. Я погружаюсь в это чувство, не желая отпускать его.

Никс вдруг отстраняется.

— Ты заметила, я сказал, что хочу «заняться любовью»?

Он улыбается мне, и в этот раз его улыбка отличается от всего, что я когда-либо видела на его лице. Она совершенно спокойная... умиротворенная.