Soyer Bennett - Pod zapretom

Во-вторых, ее непримиримость. Она противостояла мне, своим родителям, дала отпор парню, который пытался ее изнасиловать, бывшему парню-психопату, который преследовал ее. Она упрямая, и мне это безумно нравится.

В-третьих, я думаю, что это самый главный из трех пунктов. Мне кажется, она завоевала мое сердце. Я не знаю, каким образом, но она действовала со знанием дела. Она нашла тайный подход к тому, как можно ослабить оборону, которую я выстроил вокруг себя. Каждый пункт заставил меня мало-помалу доверять ей. Я чувствую, что мог бы быть с ней откровенным, но проблема в том, что когда я буду полностью готов к этому, она уже отступится от меня. Мне нужно много времени, чтобы начать доверять людям настолько, чтобы я мог обнажить свои секреты. В этом мы с папой очень похожи. Линк не такой.

Я мою руки в раковине и вытираю их. Естественно, у меня дел невпроворот, но я не могу больше находиться на расстоянии от самопровозглашенной изгнанницы Эмили. Я улыбаюсь, когда думаю про нее таким образом.

И как только я вхожу в дом, до меня моментально доносятся звуки ее пения. Несмотря на то, что к настоящему моменту я уважаю ее за многие качества, пение явно не стоит в топе ее талантов. Я улыбаюсь про себя, когда представляю ее с наушниками в ушах и поющей во все горло.

Когда вхожу в гостиную, я ошеломлен. Потому что понимаю, что в ее ушах нет никаких наушников, и она поет не под музыку.

Она поет по памяти. Поэтому я и не удивлен, что она совершенно не попадает в ноты.

Мне практически приходится прикусить язык, чтобы не рассмеяться над ней. Она поет песню из сериала «Настоящая кровь», при этом пытаясь эмитировать и петь низким и хрипловатым баритоном Джейса Эверетта. Она стоит на самой верхней перекладине лестницы, которую я поставил для нее. В правой руке у неё кисть, и она держит равновесие, опираясь другой о потолок. При этом, когда Эмили поет, то виляет своей идеальной задницей. Вид просто потрясающий, но вот пение... оно ужасно.

Когда ты пришел, дыхание перехватило.

Каждая тень наполнилась сомнением.

Я не знаю, что ты о себе возомнил,

Но пока не закончилась ночь,

Я хочу вытворять с тобой развратные вещи.

Я смотрю на нее словно завороженный, пока она поет, пританцовывая и покручивая бедрами. К моему удивлению, линия кисти очень ровная. Она определенно относится к тому типу людей, которые могут совмещать несколько дел одновременно.

И в то время пока она совершенно не попадает в ноты и ее не волнует, что у нее не получается передать кантри-жанр, слова этой песни посылают горячую волну вожделения прямо к моему ноющему члену. Я тихо подхожу к лестнице и останавливаюсь прямо у ее основания, смотря вверх.

Я не знаю, что ты сделал со мной,

Но кое в чем я уверен:

Я хочу вытворять с тобой развратные вещи.

Я хочу вытворять с тобой по-настоящему гадкие вещи.

Я прочищаю горло:

— Ну и с кем ты хочешь вытворять развратные вещи?

Эмили вскрикивает и оборачивается так быстро, из-за чего ее шлепки соскальзывают с перекладины, кисточка выпадает из рук, падая по касательной на пол и задевая мою щеку. Я подаюсь вперед, когда Эмили начинает падать.

На краткий момент мною завладевает паника — только на долю секунды. Но затем я подхватываю ее на руки, и паника быстро перерастает во что-то горячее и более чувственное.

Я опускаю девушку на ноги. Ее грудь тесно прижимается к моей, ее руки на моих плечах, и мы настолько близко стоим, что можем удариться головами, но, если честно, мне на это совершенно наплевать. Я могу сосредоточиться только на том, как бьется ее сердце напротив моей груди... и на том, что ее губы так близко к моим, нас разделяет всего пара миллиметров.

Мои руки сильнее прижимают ее ко мне, и, хотя правила приличия нашептывают мне, чтобы я отпустил ее, мой внутренний голос вовсю кричит: «Пошли на хрен все правила приличия!»

Я впиваюсь в нее взглядом и замечаю, насколько в ее глазах много теплоты и томления. Перевожу свой взгляд на ее губы, они слегка приоткрыты, и с них срывается тихий стон. Ее ноги находятся прямо напротив моей промежности, и я уверен на все сто процентов, что она отлично чувствует, что ей в бедро упирается твердая эрекция, которая болезненно пульсирует, умоляя меня об удовлетворении ее потребностей с той минуты, как я обратил внимание на слова песни.

Ни один из нас не двигается, я взвешиваю все за и против, пытаясь решить, что мне сделать сейчас: поцеловать ее со всепоглощающей страстью или бережно опустить на пол. Но Эмили не дожидается, пока я решусь, она делает невероятное — прижимается своими губами к моим в легком поцелуе.