Soyer Bennett - Pod zapretom

Потому что по моей вине он потерял свои ноги.

Мы разговариваем еще примерно час, я сомневаюсь, что вообще слушаю, что он говорит, по крайней мере, девяносто процентов я точно пропустил мимо ушей. Я опять даю ему обещание, в сотый раз вру своему другу о том, что приду, о том, что мы будем видеться чаще. Но мы оба знаем, что я лгу. Я слаб. Я погряз в своем дерьме.

После того как кладу трубку, одним глотком осушаю стакан, затем смотрю на него и понимаю, что именно так я и чувствую себя: пустым и никчемным. Инстинкты ревут во мне, требуют вырваться наружу, я хочу схватить стакан и бросить его в стену, и наблюдать, как он разобьется на миллион кусочков. Но вместо этого я просто продолжаю смотреть на него. Я беру стакан и бутылку с собой в спальню, желая напиться до чертиков.

Когда раздеваюсь и ложусь в кровать, поднося стакан к губам, я резко опускаю взгляд на золотистую жидкость, понимаю, что именно такого цвета глаза у Эмили.

13 глава

Эмили

Сегодня пятница, и я не могу поверить, что буду помогать Никсу красить его дом. Не думайте, что я возражаю. Черт, я должна ему деньги, и обязана их отработать. Часть меня, большая часть, пребывает практически в детском восторге оттого, что мне сегодня предстоит такой опыт. До этого момента я никогда ничего не красила, да я даже и не задумывалась о таком. Я представляю лицо моей матери, и что бы она сказала, черт, меня буквально переполняет ликование оттого, что я стараюсь стать лучше.

Я надеюсь, что не испорчу стены своей неуклюжей мазней, но, если это произойдет, то это будут только его проблемы. Я собираюсь делать то, что он мне скажет, и если он хочет, чтобы этим занимался несмышленый новичок, то так тому и быть.

Я совершенно не против выполнять любую работу, которую мне поручит Никс, но в то же время меня раздражает то, что он всю неделю ведет себя со мной как придурок. И мне кажется, что возложить на меня покраску стен в его доме, это что-то вроде тайного хода, чтобы удержать меня подальше от мастерской. Это не может не расстраивать.

Я думала, что мы наладили дружеское общение, особенно после прошлых выходных, мне казалось, что он... открылся мне. Он вел со мной честный и открытый разговор, а я была достаточно мудра, чтобы вовремя отступить и не испугать его своим напором. Мне кажется, что именно это помогло увеличить его влечение ко мне.

В данный момент я не чувствовала себя никчемной пустышкой. Но, посмотрев вглубь своей души, я с удивлением поняла, что меня привлекает в нем не только его тело, но и внутренний мир, его прошлое, он сам, его личность. И это привело меня в изумление.

Но когда я пришла на работу в понедельник, я была разочарована, встретив подлинного, агрессивного и погруженного в свои размышления Никса Кэлдвелла. Я могла только строить предположения, что такого произошло в воскресенье, что настолько испортило его настроение. Он даже не старался быть вежливым. Просто рявкнул то, что мне необходимо сделать и затем прошмыгнул в мастерскую, плотно прикрыв за собой дверь. И за весь день Никс так и не показался, даже когда закончился мой рабочий день, он не потрудился выйти и попрощаться со мной. Тогда я подумала, что, возможно, он был просто занят.

Но когда я вернулась в среду, то натолкнулась на ту же стену равнодушия. Как я поняла, у него не было сварочных работ, но он грубо бросил мне, чтобы я заткнула свой рот и не смела мешать ему своей бестолковой болтовней, пока он будет выполнять работу по дому. Поэтому я просто наблюдала за ним, совмещая это с работой в новой бухгалтерской программе, пока он выполнял разные домашние дела.

Он был дотошным и сосредоточенным в это время. Я понимала это и уважала. Было немного забавно, когда он полностью погружался в работу: он высовывал кончик языка и его брови сходились на переносице. Когда Никс заканчивал, то его лицо озаряла неподдельная радость, разглаживая его глубокие морщины, но в то же время собирая вокруг глаз лучики мелких морщинок от улыбки, что растягивалась на его губах.

Меня это завораживало, и я с трудом могла отвести от него взгляд. Один раз он даже поймал меня, как я наблюдаю за ним, в ответ он злобно уставился на меня. Я же смутилась, потупила взгляд и начала что-то яростно набирать на клавиатуре.

Когда он во второй раз поймал мой взгляд на себе, то процедил сквозь зубы:

— На что ты пялишься, Бёрнэм?

Он даже не потрудился назвать меня по имени. Он просто выплюнул «Бёрнэм», будто утратившую вкус жвачку.