Soyer Bennett: Pod zapretom

К концу нашего обеда произошло пару важных перемен. Я искренне извинилась перед Данни за свое поведение и за то, что думала о ней. Ну а Данни, с присущей ей добротой, даже не подумала принимать от меня извинения, сказав, что это все мелочи. Она прекрасно поняла, что я была просто под влиянием матери и защищала ценности, которые близки нашей семье. А затем она сказала, что хотела бы подружиться со мной и забыть все, что было до этого.

Теперь понимаете, почему я просто влюбилась в неё?

А после обеда произошло нечто такое, что ввело меня в замешательство и полностью уничтожило моё представление о наших ценностях, я поняла, что всегда вела себя как полнейшая стерва. Посмотрев на то, как Данни принимает людей такими, какие они есть, в том числе и меня, я поклялась себе, что изменюсь. От прежней высокомерной Эмили не останется и следа. Мне нужно было разрушить все те стереотипы, что я выстроила вокруг себя, и мне нужно стать хорошим человеком, более открытым. Ко всем людям.

И следующие два года, которые я провела, обучаясь в Колумбийском университете, были самыми счастливыми в моей жизни. Я поставила перед собой цель быть более открытой с людьми. Я хотела попробовать все, в чем себе отказывала.

Свобода была опьяняющим чувством.

Я была вдалеке от родителей, что позволило мне познакомиться с хорошими, веселыми и интересными людьми. Определённо, если бы я привела моих друзей домой, моя мать бы их возненавидела. Мысль, что это разочаровало бы мою маму, наполняла меня отчаянной радостью, и это подтверждало, что больше нет идеальной Эмили, но есть новая, простая и открытая, добрая Эмили.

Но самое лучшее в этом то, что Райан подписал контракт с «Нью-Йорк Рейнджерс» 1, а Данни вернулась в Джульярд, поэтому я проводила с ними очень много времени. Я много упустила до этого, поэтому была рада, что мы наверстали и построили с Райаном более тесные доверительные отношения, а с Данни стали лучшими подругами.

Только одна вещь расстраивала и омрачала моё существование на тот момент: мне необходимо было вернуться на летние каникулы в Бостон.

Не поймите меня неправильно. Я обожаю Бостон и люблю родителей, несмотря ни на что. Но это, к сожалению, означало, что мне придётся вернуться под гнет тотального контроля моей матери. И теперь я тщательно играла свою роль. Роль высокомерной Эмили, которой больше не было. Скорее всего, моё будущее уже было распланировано, где меня ожидал Голливуд и богатый жених, поэтому возле матери мне приходилось вести себя высокомерно, как и подобает светской львице. Я даже могла перекинуться парой слов с моими бывшими друзьями, и они все ещё считали меня прежней, общаясь со мной как раньше.

Слава богу, мне осталась всего неделя каникул, и я отправлюсь обратно в Колумбийский. Я безумно скучала по Нью-Йорку. Скучала по Райану и Данни, скучала по своей забавной соседке Фил.

Фил была ярким примером моего рвения стать лучше, получить опыт в том, чего никогда не умела — не осуждать. На первом курсе мы были заселены в одну комнату, и мы стали отличной проверкой на прочность друг другу. Думая сейчас о нашей первой встрече, я удивляюсь, как мы не поубивали друг друга.

Родители не потрудились помочь мне при заселении, поэтому я попросила Райана и Данни. Спустя десять минут дверь, после их ухода, с грохотом распахнулась. Я в это время как раз застилала кровать, и, выпрямившись, увидела стройную, высокую девушку, которая замерла на пороге комнаты. Она была одета в потертые джинсы Levi's, простую белую футболку и старенькие кроссовки. Она была очень симпатичной, обладала восхитительной кожей с оливковым оттенком, и у неё была крайне провокационная прическа — короткий ёжик. На лице не было макияжа, но ей этого и не надо, у неё была природная красота и шикарные пронзительные голубые глаза.

Как только я отвела взгляд и прекратила ее разглядывать, услышала колкую издевку, обращённую ко мне, но знаете, не скажу, что была шокирована ее словами.

— Оу, вы только посмотрите, да меня поселили с мисс Светская львица

Я оглядела себя, но толком не поняла, как она догадалась о стоимости моих вещей. На мне были джинсы от True Religion, но они стояли триста долларов. Я внутренне чертыхнулась и застонала, когда поняла, что была одета в блузку от Chanel, которую подобрала мне мама, шарфик от Hermes, а завершали образ изящные туфельки от Louis Vuitton, а на руке красовались эксклюзивные часы от Patek Philippe.

Но я не могла дать ей унизить меня, поэтому ответила не менее колко: