Юрий Солоневич - Зона тени

-- Не каждый так сумеет, -- сказал пожилой мужчина. -- Но спорить не надо: ты -- никто, а они -- власть. Что захотят, то и сделают.

-- Во-во, -- дедок надел очки и хитро сказал: -- Всё равно будет то, что с Манькиной дочкой было.

-- А что с Манькиной дочкой было? -- попался на удочку пожилой мужчина.

-- Так замуж выходила, -- с серьёзным видом продолжал дедок. -- Да и спрашивает у мамки: "А мне ночью самой раздеваться или нет?" А Манька ей и говорит: "Ты хош раздевайся, хош не раздевайся, а он всё равно своего добьется".

-- Ну, дед, тебя можно по телевизору показывать, -- засмеялся пожилой мужчина. -- Доходчиво политику объясняешь.

Остальные посетители тоже засмеялись. Даже женщина, печально сидевшая с краю, улыбнулась.

В это время с другой стороны коридора показались человек шесть -- комиссия. Впереди шёл невысокий, пузатый мужчина. Он шёл, как колобок, у которого выросли ножки: переваливаясь из стороны в сторону. И сосед Арсения тихо шепнул: "Басалыга".

Через пару минут после того, как члены комиссии вошли в кабинет, оттуда выглянула секретарша и пригласила заходить. Первым зашёл стоявший у двери мужчина. Минут через десять он вышел из кабинета и махнул рукой:

-- Пойду в сберкассу.

Вторым зашёл дедок. Он согнулся в три погибели, повис на костыле и стал волочить по полу правую ногу.

Из кабинета вышел быстро, снова хитро подмигнул и поучительно сказал:

-- С мылом надо приходить.

Ногу он больше не волочил.

Женщина пробыла в кабинете долго -- минут двадцать. Потом она просто выбежала оттуда, вся в слезах и, ничего не сказав, скрылась в полумраке вестибюля.

Когда выходил пожилой мужчина, он с сарказмом сказал Арсению:

-- То же, что с Манькиной дочкой.

Но уже не улыбался.

Арсений вошёл в кабинет, держа в руках повестку, и остановился у двери. Шесть пар глаз уставились на него, и он почувствовал себя -- как тогда, в наркологии -- ничтожеством.

-- Кто это? -- спросил Басалыга у секретарши так, словно Арсений тут и не присутствовал.

В этой фразе было столько высокомерия и пренебрежения, что Арсений густо покраснел. "Ах ты, индюк надутый", -- зло подумал он. И сразу же забыл, о чём его предупреждали в очереди.

Секретарша передала Басалыге нужные бумаги.

-- Так, -- начал он, мельком ознакомившись с делом. -- Нарушение благоустройства.

И подняв, наконец, на Арсения глаза, добавил:

-- Вы знаете, сколько денег мы тратим на благоустройство города?

-- Нет, -- ответил Арсений. -- Мне такие данные не докладывают.

-- Так я доложу, -- лицо Басалыги начало наливаться праведным гневом. -- Я так доложу, что мало не покажется.

И обращаясь к членам комиссии, сообщил:

-- Устроил себе автостоянку под окном. Там дети гуляют, люди пожилые пройти не могут.

-- Никто там не гуляет, -- перебил Арсений. -- Пустырь там. Неблагоустроенный. И люди там мусор выбрасывают.

Пухлые щёки у Басалыги покрылись румянцем.

-- Вот такие же нарушители и выбрасывают.

-- Выбрасывают потому, что контейнеры вовремя не меняют, -- сказал Арсений. -- А знаков, запрещающих стоянку, там нет. Я ничего не нарушил.

-- Посмотрите, как он себя ведёт, -- набросилась на Арсения худая женщина, член комиссии, чем-то напоминающая Марию. -- Если будете хулиганить, мы можем посадить на пятнадцать суток. Вот у нас и милиция есть.

И она показала на сидевшего за столом капитана.

Эти слова привели Арсения в чувство. Он знал, что могут. Запросто могут. И в камеру предварительного заключения могут -- уже доказано. Поэтому Арсений собрал все чувства в кулак и больше не возражал. Но, пытаясь хоть как-то оправдаться, по неосторожности -- дёрнул же чёрт -- ляпнул:

-- У вас ведь тоже гараж под окном стоит. И никому не мешает.

Басалыга взвился над столом, побагровел и брызнул слюной:

-- Мой гараж стоит с разрешения отдела архитектуры и градостроительства.

Тот же самый чёрт дёргал Арсения спросить, за сколько можно купить такое разрешение, но на этот раз благоразумие одержало верх.

-- Пять минимальных, -- рявкнул Басалыга.

-- Спасибо, -- ответил Арсений и вышел не прощаясь.

"Всё, теперь со свету сживёт, -- думал он, понуро бредя домой. -- Этот -- не забудет".

И Басалыга не забыл: ровно через две недели незнакомый капитан -- не участковый, а из какой-то хитрой службы -- составил новый протокол.

Арсений не пошёл по повестке, и ещё через неделю ему пришло по почте постановление. В этот раз сумма штрафа удвоилась. Вместе с первой она составила около ста двадцати долларов. И неизвестно, чем бы закончился конфликт, если бы не "хохол". В одно из воскресений он опять заявился к Арсению рано утром, положил на стол сто пятьдесят долларов затёртыми до невозможности купюрами, и Арсений отдал ему документы на полуприцеп. А ещё через час "хохол" подогнал тягач и утащил "Алку" партизанскими тропами к себе на родину. "Лавровый лист любое препятствие преодолеет, любую гору возьмёт" -- говорили раньше армяне-водители, колесившие по просторам Советского Союза на неизвестно кому принадлежащих "горных тягачах" марки "Колхида".