Unknown - Syuzen Fanetti Dvizhenie solntsa

Она чувствовала, что они подходят друг другу, что дополняют друг друга таким

образом, как ни с кем прежде. Поэтому она испытывала такие чувства?

— Я не знаю, где мое место, Исаак. Что я дополняю? Или же куда я подхожу. Я не

знаю, что будет дальше. Большую часть сознательной жизни моим постоянным адресом

был шкафчик на военной базе.

— Здесь, Лилли. Ты подходишь этому месту. Создай свой дом со мной.

Она покачала головой. Это место было лишь придуманной легендой.

— Я здесь даже не под своим настоящим именем. Я даже не могу воспользоваться

своим именем.

Он улыбнулся и сжал в его больших ладонях ее бедра.

— Ну, тогда возьми себе новое. Возьми мое.

Ошеломленная, Лилли не ответила ему ничего. Она просто уставилась на него в

ответ, но его взгляд оставался решительным.

— Исаак, что...?

— Прошу тебя выйти за меня замуж, Спорти. Стать моей старухой. Черт возьми, ты

уже и так моя старуха. Я хочу, чтобы ты была со мной.

Ее сердце отчаянно забилось от этой мысли. Но это не было правильным решением.

— Нет. Раствориться в тебе — никак не поможет мне понять, кто я такая. Ни за что.

Исаак откинулся спиной на скамейку и отвел взгляд в сторону. Это был первый раз с

того момента, как она пришла в себя, его руки не сжимали ее, и она жалела об утрате его

прикосновения.

— Ты ошибаешься, Спорти. Для такой умной женщины, ты упускаешь что-то очень

важное. Я не знаю никого с таким сильным самоощущением себя, которое есть у тебя. Ты

прекрасно знаешь, кто ты. Это все четко проявляется во всем, что ты делаешь.

Единственная вещь, которую ты не знаешь, это то, что тебе известно о самой себе.

173

Теперь она чувствовала себя усталой и расстроенной. Не понимая того, что он

говорит, плюс ко всему, в данный момент она явно не была в настроении для загадок, она

вздохнула.

— Не говори загадками. Как я могу не знать, что я знаю о себе? Это не имеет

никакого гребаного смысла.

Он вновь повернулся к ней.

— Ты права. Но мне кажется, что ты провела слишком много времени,

сосредоточившись на следующих вещах: на твоей миссии или что там еще тебя вело

вперед, ты даже никогда не останавливалась, чтобы подумать, насколько ты

восхитительная. А также ты никогда не останавливалась, чтобы задуматься о том, сколько

замечательных вещей ты можешь делать. Потому что ты просто знала, что можешь делать

это, и все. Потому что ты знала себя достаточно, чтобы просто знать, на что ты способна.

Ты никогда не сомневалась в этом. Мне кажется, именно поэтому Рей поступил с тобой

таким образом. Но, Лилли, он мертв, а ты жива. Мы сделали это вместе. Ты выдержала.

Ты не позволила ему победить.

Беря ее ладони в свои вновь, он подался вперед.

— У нас есть нечто общее, у тебя и у меня. У нас на самом деле много общего. Но,

что самое важное, мы делаем то, что хотим делать. Мы получаем то, что мы хотим.

Поэтому, Спорти, ответь себе на вопрос: чего ты на самом деле хочешь?

Лилли прикрыла глаза. Она была усталой, но больше всего она хотела привести в

порядок мысли, что путались в ее голове. Она не знала. Она не знала. И затем одна мысль

возникла на фоне какофонии остальных и приобрела более четкие очертания. Это даже

была не мысль — это был образ, воспоминание. Она вспомнила, как она сидела,

откинувшись спиной на его тело, когда он лежал на их одеяле во время второго дня

вечернего костра в Талсе, его прикосновение рук к ее. Она чувствовала себя целостной,

спокойной и счастливой.

Она чувствовала себя дома.

Она открыла глаза: его зеленые глаза все еще были сосредоточенны на ней. С

улыбкой на губах, она ответила:

— Тебя. Я хочу тебя.

Его односторонняя улыбка была открытой и счастливой, его ощущение облегчения

было буквально осязаемым.

— Ну, тогда все ясно. Я спрашиваю опять, Спорти. Ты выйдешь за меня?

Она кивнула.

~oOo~

Она ходила сама и достаточно хорошо шла на поправку к тому времени, как ее

выписали. Только гипс на ее руке и темный шрам на шее служили ей постоянными

напоминаниями. Она чувствовала, как ее переполняло нетерпение от желания побыстрее

вернуться к пробежкам и тренировкам, но она знала, что должно пройти какое-то время,

прежде чем она могла начать делать это.

Исаак привез ее к себе домой, где он мог заботиться о ней. Это был переезд на

постоянной основе. Он смог упаковать все ее вещи — по крайней мере, те, которые

находились здесь, в городе, в ее Камаро, — и перевести в дом. Она больше не жила в том