uzer - Unknown

— Спасибо, — шепчет Нэд, как только у нее восстанавливается дыхание. Я сажусь рядом с ней, забираю стакан и ставлю его на прикроватный столик, а потом поворачиваюсь и убираю волосы с ее лица за уши.

— Детка, мы уже как две недели вернулись из Нью-Йорка, а ты все также ужасно кашляешь. Я знаю, что ты ненавидишь врачей лекарства, но мне кажется, тебе стоит провериться.

— Мне просто нужен сироп от кашля. Я ленилась его принимать. К тому же, это ты виноват, что я кашляю.

— Я?

— Да, в том бассейне в Париже было холодно. Один из нас просто обязан был заболеть. Когда мы вышли из него, я едва могла чувствовать свои пальцы.

— Насколько я помню, твои пальцы очень даже хорошо работали, — шучу я. Она бьет меня по голове подушкой, и я отвечаю тем же, а потом хватаю ее за талию и ложусь на спину. Она опускается вслед за мной. Я крепко обнимаю ее и улыбаюсь.

— Сколько сейчас времени? — шепчет Нэд, гладя меня по лицу.

Я поворачиваюсь и беру телефон.

— Почти девять утра, мне вот-вот нужно уходить.

— Во сколько собеседование?

— В половине двенадцатого.

— Нервничаешь?

Я качаю головой.

— Это мое шестидесятое собеседование за две недели; у меня было слишком много отказов, чтобы я перестал нервничать. Думаю, все дело в том, что мне, на самом деле, нечего терять.

— Ну, у меня такое чувство, что сегодня у тебя все получится. Я очень горжусь тобой.

— И как именно ты мной гордишься? — с намеком поигрывая бровями, интересуюсь я.

— Мистер Коул, вы думаете только об одном.

— Если это касается вас, мисс Уотерс, то да, — отвечаю я, целуя ее в губы.

— Перестань, а то заразишься.

— Мне все равно. Я приму все, что ты предлагаешь.

— Это слишком.

— Нет, это любовь. Она заставляет тебя забыть о своих яйцах и стать поэтом. — Нэд откидывается на спину и смеется.

— Я уверена, что твои яйца все еще на месте.

— Шпионила за ними?

— В этом нет необходимости, они больше времени проводят на свежем воздухе, чем в штанах.

— Не могу не согласиться с этим.

— К тому же, я никогда не слышала от тебя ничего поэтичного.

— Правда? Я очень поэтичный, ты определенно плохо слушала меня, детка.

— Ну давай, скажи мне что-нибудь, — приподнявшись, с улыбкой произносит Нэд.

— Я вот так сходу не могу; настоящему поэту нужно время на подготовку.

— Вранье, поэзия — это как рэп. Ты должен уметь импровизировать или боишься?

— Пфф, я не боюсь и могу импровизировать, — отвечаю я, закатывая глаза.

— Ну так, давай. — Ладно, если ей хочется поэзии, то будет ей поэзия. Я пристально смотрю на Нэд несколько секунд, а потом откашливаюсь.

— Начнем… Мне нравятся твои бедра и колени, раздвинь свои ноги, чтобы я мог войти.

Нэд давится смехом и закрывает лицо ладонями.

— О боже, мой парень такой идиот.

— Детка, но ты ведь просила поэзию.

— Это — не поэзия.

— Конечно же, да! Я могу сочинить что-нибудь еще.

— Пожалуйста, не нужно. Мне кажется, тебе пора собираться на интервью.

— Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты пытаешься избавиться от меня.

— И с чего ты это взял? — сделав невинное выражение лица, интересуется она.

— Я просто предположил, — отвечаю я, быстро целуя ее в лоб и вскакивая с кровати. — И прекрати пялиться на мою задницу. — Я слышу, как комнату наполняет звук ее смеха и, как всегда, улыбаюсь. Включаю воду и, сняв боксеры, встаю под душ, а потом, закрыв глаза, наслаждаюсь горячими каплями воды, стекающими по моей спине.

С тех пор как мы вернулись из Парижа, у нас все хорошо. Несмотря на то, что технически мы вращаемся в разных мирах, им удалось идеально вписаться друг в друга. На самом деле мы видимся не так часто, как этого хотелось бы мне. Нэд заключила ту крупную сделку в Париже и, пока не болела круглыми сутками, готовилась к открытию нового завода. Я же ищу работу. Если я не стою в очереди на прослушивание, то либо раздаю свои резюме, либо прохожу собседования. Конечно, мне хочется большего, но я понимаю, что для того, чтобы добиться этого, нужно много работать.

Нэд даже не представляет себе, как вдохновляет меня. Она столького достигла в своем возрасте, но все равно продолжает двигаться дальше. Благодаря ей мне хочется стать лучше. Ну а самое удивительное, что каждый день я узнаю о ней что-то новое. Вчера, например, я понял, что она ест только желтые и зеленые леденцы, а позавчера — что она никогда не ест первое печенье в упаковке. Она такая странная, но мне это нравится. Даже при мысли о ней, на моем лице расцветает улыбка.