Аманда Пэнитч - Слишком поздно

— Можешь спать там, — мрачно сказала я. — Думаю, внизу тоже будет весело. Я могу притвориться, что нахожусь в подземной пещере и каждый раз, когда ты пошевелишься, буду представлять себе землетрясение.

Он начал жевать свою губу, опять напряженно размышляя о чём-то. Землетрясения и пещеры – это круто. Очень круто.

— Я передумал и теперь хочу спать внизу. А ты, если так хочешь, занимай верхний ярус.

У меня поникли плечи.

— Но я очень, очень хочу занять нижнюю койку.

Я видела, что в результате моих слов Райан только укрепился в своих мыслях.

— Ничем не могу помочь. Не переживай, тебе понравится спать наверху.

Я вздохнула и заставила себя выдавить улыбку.

— Ну ладно тогда.

В ту ночь я была принцессой в башне на луне.

* * *

Где-то там, за пределами моего мира, который сузился до размеров туалета, я услышала звонок. Сделав несколько глубоких вдохов, я встала. Вторым уроком идет испанский, а он мне тяжело дается, частично потому, что мой мозг никак не мог принять факт, что люди в самом деле складывают эти бессмысленные звуки в слова, которые еще и умудряются понимать, а частично потому, что я сидела с Майклом Силвермэном, мистером мускулистые ноги и божественно-голубые глаза.

Я подняла руку над головой, отчего у меня щелкнуло в плече. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы снова нормально воспринимать этот звук. В первый раз, когда отец хрустнул костяшками пальцев передо мной, через несколько дней после событий в репетиционном зале, я упала в обморок и ударилась головой о холодильник.

Мне не нравиться хрустеть суставами, но я делаю это просто потому, что могу. Мне больно, но я воспринимаю эту боль как победу. Теперь я сильная. Достаточно сильная, чтобы слышать щелчки и не думать при этом о выстрелах.

Я опустилась на своё место как раз перед последним звонком для опаздывающих.

— Тютелька в тютельку, — сказал Майкл Силвермэн, когда учитель начал проверять присутствующих.

Я повернулась и увидела, что он улыбается мне, но улыбка мгновенно сползла с его лица, когда я окончательно развернулась к нему.

— Ты в порядке?

Я откашлялась и подняла руку в ответ на преподавательское «Люси Блэк».

— В порядке, — прошептала я. — Спасибо.

— Ты просто выглядишь не очень, как будто что-то подхватила. Сейчас ходит ужасная простуда. У нас слегла половина команды по плаванию.

— Нет, я нормально себя чувствую, — сказала я.

Отлично. Он подумал, что я болезненно выгляжу.

— Надеюсь, что ты ничего не подхватил.

Он снова улыбнулся и в этот момент мне показалось, что засияло солнце.

— Нет, я нормально себя чувствую, — ответил он и поднял руку, чтобы обозначить учителю своё присутствие.

Это был мой шанс. Я могла бы превратить наш маленький обмен фразами в полноценный разговор о команде по плаванию, а потом расспросить об увлечениях и, возможно, это с подвигло бы его поинтересоваться моими, но по какой-то странной причине, все слова застряли у меня в горле. А потом мистер — ой, простите меня, сеньор — Голдфарб, потребовал всеобщего внимания и начал рассказывать, по-моему, о временах. Я повернула голову, но взгляд Майкла был сосредоточен на доске. Может быть позже.

Но как только прозвенел звонок, я убежала. Без ног Майкла Силвермэна, которые помогли бы мне сфокусироваться, я провела остаток дня в каком-то оцепенении. Меня окружали расплывчатые лица, а раздававшиеся голоса были похожи на речь учителя Чарли Брауна 6: Бу бу бу. Бу бу бу бу. Если бы кто-нибудь поинтересовался, как я провела время после обеда, то я бы сказала, что изучала необычайно красивую цветовую гамму на внутренней стороне век, в которой преобладали все оттенки серого, фиолетового и редкие вкрапления оранжевого.

В конце дня Алейн наконец удалось поймать меня. Ну не столько поймать, сколько обнаружить ожидающей возле зала, где у неё была репетиция хора. В конце концов, она же должна подбросить меня домой.

— Ну, ну, — сказала она. — Неужели это Люси Блэк.

У меня не было настроения для её игр, к тому же, на самом деле я и не Люси Блэк.

— Поехали домой, — вяло ответила я, покрепче прижимая к себе книги. Сегодня они кажутся настолько тяжелыми, что с каждым шагом я сгибаюсь под их весом все ниже и ниже.

— Мы, — Алейн обняла меня за плечи, отчего меня пригнуло еще ближе к земле. — Не едем домой.

До того, как я переехала сюда, у Алейн было немного друзей. Помню, как с бешено стучащим сердцем я впервые появилась в этой школе и внимательно исследовала толпы детей, которые смеялись, болтали и что-то обсуждали. Я тогда напряглась, ожидая, что они увидят прошлое в моих глазах, как на кинопленке, и в ужасе отступят. Но в действительности меня хорошо приняли. К тому времени все уже разбились на группы и было поздно пытаться в них втиснуться, тем не менее я растянула губы в том, что, надеюсь, было хоть приблизительно похоже на улыбку, и начала задавать вопросы. Оказывается, люди любят поговорить о себе, поэтому уже к ланчу меня пригласили присоединиться к трем столикам.