Вера Эльберт - Сосуды истины.

КОРОЛЬ.

Тюдор занялся им, когда был погашен восстания пожар.

Джеймс Тирелл в ту пору служил комендантом Гине (67)

В своей безопасности был при Тюдоре уверен вполне.

И независимым в действиях и правах был настолько,

Что укрывал в своей крепости даже наследников Йорка.

В гостях у него побывал мой племянник, – Эдмонд де ла Поль,

Что тайно бежал от репрессий в Бургундию. Вскоре король

Ещё и об этом обмане обидчика бывшего, сэра Джеймса, узнал,

Отправил в Гине корабли и предателя арестовать приказал.

Но, вопреки ожиданиям его, арест этот сразу же не состоялся:

Узнав о причине, Джеймс Тирелл взойти на корабль отказался.

Генрих Тюдор приказал кораблям взять его крепость осадой,

Но Тирелл так мощно атаку их отбивал пушечной канонадой,

Что половину тюдоровских кораблей тут же у берега и потопил.

Решился Тюдор его хитростью взять и спешно письмо настрочил,

В котором он словом своим заверял, что Джеймса никто не осудит,

Если он сдаст свою крепость войскам и в Англию срочно прибудет.

Джеймс Тирелл поднялся на борт корабля и сразу же был арестован,

С матросом, слугой, адъютантом и сыном накрепко в цепи закован.

Их вывезли в Лондон, отправили в Тауэр и сразу допрашивать стали.

По делу престолонаследников Йорка, которых в Гине укрывали.

Слугу и матроса их вскоре казнили, а Тирелла с сыном в темнице

Надолго оставили и проводили допрос по делу задушенных принцев.

Припомнили ложь Бекингема, хотели, чтоб Тирелл признал,

Что я своих юных племянников-принцев ему задушить приказал.

Около года то дело велось, – ни сын, ни отец не признали

Истинной правдой ту подлую ложь, хоть Тиреллу и обещали

Сына его оставить в живых, но только в обмен на признание,

Что в Тауэре он преступление свершил по моему приказанию.

Но Тирелл признания не подписал и был отправлен на плаху.

Три года спустя его сын был прощён, а свою подпись с размаху

Поставил на ложном признании тот, кому всегда верил Тюдор –

Его фаворит и придворный историк, – Вергилий Полидор. (68)

ЛЮДА.

Выходит, добытое силой признание подложное это

И очернило вас на пять сотен лет пред целым светом?

Приходят иные века, и поколения друг друга сменяют,

А вас с этих пор и тираном, и детоубийцей изображают –

Из года в год, и в книгах, и в театрах, на всех сценах мира,

Хотя, по достоинствам вашим, вы бы могли стать кумиром

Для рвущейся к поискам честных и добрых путей молодёжи!

А вас представляют горбатым злодеем с уродливой рожей,

В котором ни чести, ни совести, ни милосердия нет.

И всё это, – чтоб отвратить от людей на многие тысячи лет!..

Тревожные, грустные мысли душе не давали покоя,

Метались в луче серебристом, как рыцари на поле боя.

– Скажите, – промолвила Люда, – а чем я могу вам помочь?

– Учёбой, терпением, временем. Истина – времени дочь.

И в звёздном сиянии возникло, – чуть только он это сказал,

Видение чудное, в нём появился огромный читальный зал.

Там люди в костюмах различных народов, эпох, возрастов

Сменяли друг друга, усердно работая за вереницей столов.

Сидя под лампой иль перед свечой, читали старинные книги,

Дощечки, покрытые пылью веков, папирусов тонкие свитки,

И рукописные – на пергаменте, или печатные книги листали

И светлые ядрышки зёрен из них, чуть светящиеся, вынимали,

Снимали с них плевелы и шелуху, налипшую с давних времён

От искажений услужливой лжи – жестокой цензуры урон.

Сосуды невиданной красоты на каждом столе их стояли.

Служители ядрами вечного света бережно их наполняли.

Заполненный светочем истин сосуд сразу же в небо взлетал

И новую россыпь сверкающих звёзд на веки веков сохранял.

– Вот бы и мне оказаться в том зале! – пылко воскликнула Люда

И пробудилась от странного сна, – мечтами рождённого чуда.

Быстро и точно, предельно подробно записывает своё виденье,

И тут же рисует картинки к нему по памяти и под впечатлением:

Вот королева и маленький принц, а вот, на коне, – король Ричард,

Отвагой наполнен сверкающий взор и гордой осанки величие.

Весенних каникул искрится капель, сияние льдинок на крышах,

И детского театра распахнута дверь, а рядом – о, Боже! – афиша!

Горбатый урод намалёван на ней, у ног его – мёртвые дети.

И обозначено пьесы название: «Уильям Шекспир. Ричард Третий».

Но острых сосулек подтаявший строй откуда-то сверху сорвался,

И под напором колючих рядов афиши лист в клочья порвался.