Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

У «большого сержанта» (Армстронга) талант был мощнее, с более развитым чувством юмора, но с меньшей сноровкой и смекалкой. Его коньком были насмешки. Он смеялся над свидетелем и смешил всех остальных. Свидетель терялся и выходил из себя, и тогда Армстронг бросался на него, как чемпион на ринге».

В некоторых случаях следует ограничить себя одним или двумя характерными пунктами, в которых, по вашему мнению, вы можете заставить свидетеля противоречить самому себе. Редко бывает полезно давить на него в вопросах, в которых он хорошо разбирается. Более надежный способ – допрашивать его об обстоятельствах, связанных с его рассказом, о которых он еще не давал показания и к которым он вряд ли подготовился.

Простой, но поучительный пример перекрестного допроса, проведенного таким образом, приведен ниже из книги судьи Дж. В. Донована «Такт в суде». Этот случай вдвойне интересен, так как произошел во время первого выступления в суде будущего президента Авраама Линкольна в качестве защитника по делу об убийстве.

«Грейсона обвинили в том, что он застрелил Локвуда во время богослужения на открытом воздухе, вечером 9 августа, 18** года, и в том, что он покинул место преступления, свидетелем которого был Совин. Доказательства были настолько убедительными, что, даже учитывая его превосходную личную характеристику, Грейсона чуть было не линчевали дважды после предъявления ему обвинения в убийстве.

Мать обвиняемого, после того как ей не удалось нанять более пожилого адвоката, наконец, взяла на работу молодого Авраама Линкольна, как его тогда называли, и слушание дела началось. Протеста по поводу присяжных не было, как не было и перекрестного допроса свидетелей, за исключением последнего и самого важного, который клялся, что он знает всех участников дела, видел, как Грейсон выстрелил, видел, как он убежал, и собственноручно поднял с земли убитого, который тут же умер».

Доказательства вины и личности были фактически бесспорны. В зале суда собралось много народу, к делу был глубокий интерес. Мать Грейсона уже думала, почему же «Авраам так долго молчит и почему он ничего не делает!» Люди, наконец, успокоились. Высокий адвокат (Линкольн) встал, молча посмотрел на свидетеля и, не обращаясь к книгам и записям, медленно начал свою защиту со следующих вопросов:

Линкольн: Вы были с Локвудом непосредственно до происшествия и видели, как его застрелили?

Свидетель: Да.

Линкольн: Вы стояли совсем рядом с ними? Свидетель: Нет, на расстоянии около 20 футов. Линкольн: А не могло ли это быть около 10 футов? 9

Свидетель: Нет, это было 20 футов или больше.

Линкольн: В открытом поле?

Свидетель: Нет, в лесу.

Линкольн: В каком лесу? Свидетель: В буковом лесу.

Линкольн: Листья на буках в августе еще довольно густые? Свидетель: Довольно-таки.

Линкольн: И вы думаете, что стреляли из этого пистолета? Свидетель: Он похож на него.

Линкольн: Вы видели, как обвиняемый стреляет, где было дуло, и так далее?

Свидетель: Да.

Линкольн: Как далеко это было от места, где вы собирались?

Свидетель: 3/4 мили. 10

Линкольн: Там были огни?

Свидетель: Были около стойки, за которой стоял священник. Линкольн: На расстоянии 3/4 мили от вас?

Свидетель: Да, я уже ответил, что да.

Линкольн: Вы не видели там свечи, около Локвуда и Грейсона? Свидетель: Нет! Зачем бы нам понадобилась свеча? Линкольн: Тогда как же вы увидели убийство?

Свидетель (вызывающе): При лунном свете!

Линкольн: Вы увидели это убийство, в десять часов вечера, в буковом лесу, в 3/4 мили от огней, видели дуло пистолета, видели, как человек выстрелил, видели это на расстоянии 20 футов, в лунном свете? Видели все это почти за милю от огней вашего лагеря?

Свидетель: Да, я вам это уже говорил.

Интерес возрос настолько, что люди наклонялись вперед, чтобы не пропустить ни слова. Тогда адвокат достал из кармана пиджака календарь в синей обложке, медленно раскрыл его, представил его в качестве улики, показал его присяжным и присутствующим в зале суда и прочитал, взвешивая каждое слово, что в ту ночь луны не было и что она вышла только в час ночи на следующий день.

После этого кульминационного момента Линкольн предложил арестовать лжесвидетеля как истинного убийцу, сказав: «Ничто, кроме как желание спасти себя, не могло бы заставить его принести ложную клятву и засудить человека, не причинившего ему ни малейшего вреда!» Линкольн изложил свою версию дела с такой уверенностью, что суд приказал арестовать Совина, который, под впечатлением произошедшего, сломался и признался, что это он застрелил убитого, но отрицал, что сделал это намеренно.