Фрэнсис Веллман - Искусство допроса. Как добиться признания вины?

Во время апелляции возражения были предъявлены по поводу метода, используемого мистером Чоатом в перекрестном допросе мистера Сейджа. Таким образом, этот перекрестный допрос интересен как пример того, что Нью-Йоркский апелляционный суд посчитал злоупотреблением то, как велся перекрестный допрос, от чего не застрахованы даже самые почитаемые адвокаты, из-за своего рвения зашедшие слишком далеко. Об этом я говорил в предыдущей главе. Этот допрос также показывает, как далеко мистеру Чоату позволили зайти под предлогом проверки памяти свидетеля.

Во время апелляции адвокат мистера Сейджа утверждал, что «в этом случае настолько явно выражено злоупотребление правом перекрестного допроса, что это чудовищное решение требуется отменить, так как оно является результатом этого злоупотребления». И апелляционный суд единогласно согласился с этой трактовкой.

После того как мистер Сейдж закончил давать прямые показания, мистер Чоат встал с места для перекрестного допроса, он присел на стол, спиной к столу адвоката, лениво болтая ногами, и рассматривал свидетеля с улыбкой, а потом начал необычайно тихим голосом.

Мистер Чоат: Где вы живете, мистер Сейдж?

Мистер Сейдж: На пятой авеню, дом 506.

Мистер Чоат (все еще очень тихим голосом): И сколько вам лет?

Мистер Сейдж (быстро): Семьдесят семь лет.

Мистер Чоат (внезапно поднимая голос): Вы всегда слышите так же хорошо, как вы услышали мои первые два вопроса?

Мистер Сейдж (с удивлением и отвечая почти неслышным голосом): Ну, да.

Мистер Чоат: Вы потеряли голос во время взрыва?

Мистер Сейдж: Нет.

Мистер Чоат: Вы говорили громче в Конгрессе, не так ли?

Мистер Сейдж: Может быть.

Мистер Чоат, возвращаясь к обычному разговорному тону, начал неожиданную линию допроса, спросив почти светским голосом: «А какие украшения вы обычно носите?». Свидетель ответил, что у него не было привычки носить украшения.

Мистер Чоат: Вы носите часы?

Мистер Сейдж: Да.

Мистер Чоат: И вы обычно носите их так же, как и сейчас – в левом кармане жилета?

Мистер Сейдж: Да, наверное, так.

Мистер Чоат: Ваши часы пострадали при взрыве?

Мистер Сейдж: По-моему, нет.

Мистер Чоат: Они даже не остановились от взрыва, от которого весь ваш жилет был в обломках и осколках?

Мистер Сейдж: Я про это ничего не помню.

Свидетелю не очень нравилась эта линия допроса, и он дергал очки, как будто нервничая. Мистер Чоат некоторое время рассматривал его молча, а потом сказал: «Я вижу, вы носите очки». Свидетель снял очки и убрал их в карман жилета, после чего мистер Чоат продолжал: «И когда вы их не носите, вы их убираете, как я вижу, в карман жилета».

Мистер Чоат: Ваши очки пострадали от взрыва, в результате которого вы сами получили сорок семь ранений?

Мистер Сейдж: Я не помню.

Мистер Чоат: Но вы бы помнили, если бы вам пришлось покупать новые очки?

Если свидетель и ответил на этот вопрос, ответ его пропал в раскатах смеха, которые судебному помощнику не сразу удалось утихомирить.

Мистер Чоат: Эта одежда, которую вы принесли показать здесь, вы уверены, что это то, в чем вы были в тот день?

Мистер Сейдж: Да.

Мистер Чоат: Откуда вы знаете?

Мистер Сейдж: Оттуда же, откуда и вы бы это знали.

Мистер Чоат: Вы хорошо знали эту одежду?

Мистер Сейдж: Да, сэр.

Мистер Чоат: Сколько она у вас была?

Мистер Сейдж: О, несколько месяцев.

Мистер Чоат: А может быть, три или четыре года?

Мистер Сейдж: Нет.

Мистер Чоат: Вы носили ее каждый день, кроме воскресенья?

Мистер Сейдж : По-моему, нет, в ней было слишком жарко летом.

Мистер Чоат: Вы помните, когда вы встали в то утро, выглянули ли вы в окно проверить, облачно там или нет, чтобы понять, надевать вам старый костюм или нет?

Мистер Сейдж: Я не помню.

Мистер Чоат: Ну, давайте это оставим. Как ваше здоровье – хорошее, насколько это возможно в семьдесят семь лет?

Мистер Сейдж: Хорошее, кроме слуха.

Мистер Чоат: А он ослаблен настолько, насколько показано было сегодня на этом перекрестном допросе?

Свидетель не ответил на этот вопрос, и после еще нескольких вопросов о здоровье мистер Чоат начал задавать еще более личные вопросы о рабочей карьере мистера Сейджа.

Он узнал, что миллионер родился в Вероне, Онеиде, переехал в Трою, когда ему было одиннадцать лет, и работал там до 1863 года, когда переехал в Нью-Йорк.