Unknown - 33ee9306377042518584434b26bf13cc

Гейдж рассмеялся ей в волосы, это было что-то среднее между хихиканьем и истерическим смехом , сильной рукой он прижимал её к своему телу так плотно, что она едва могла дышать.

– Боже, Веда, мне было это необходимо …

Она поцеловала его в плечо, но не ответила, ожидая, когда её сердце наконец-то замедлит свой бег, а живот расслабится, и она станет сама собой.

Она ждала пока это «зудящее ощущение» пройдет.

В любую минуту…

– Мне, правда, это было необходимо, – повторил он шепотом.

К огда он прижал её крепче, словно защищая, и даже когда их дыхание расслабилось , Веда все еще выжидала. Она позволила своим глазам закрыться, не сознавая, насколько успокаивало её, его теплое дыхание , которое касалось уха, пока не погрузилась в глубокий сон.

Г лава 5

Глаза Веды беспокойно открылись и снова закрылись, и не потому , что коварные лучики восходящего солнца прокрались через её дамасские шторы, а потому, что это всё ещё было здесь.

Это урчание в её животе. Её заходящееся сердце. Это чувство постоянного отсутствия равновесия. Если она не сошла с ума, то эти странные ощущения теперь стали даже интенсивнее , а ото сна её ресницы склеились сильнее, чем были накануне вечером.

Веда простонала в подушку, уперлась кулаками в матрас и заставила свое тело приподняться. Она попыталась расправить свое платье, которое смялось во множество немыслимых складок вокруг её тела, пока она спала. Из-за этого она почувствовала себя словно в ловушке.

«Почему я не сняла эту проклятую вещь?»

А потом она замерла.

И ахнула.

Её сонные глаза устремились к другой половине кровати.

Пусто.

Веда пристально осматривала спальню, переводя взгляд с одной вещи на другую.

Серые брюки по-прежнему валялись на полу. Черная футболка накрывала её телевизор с плоским экраном. Ремень висел у изножья кровати. Черные боксеры лежали на смятых красных простынях.

И этот запах. Мускусный. Пряный. Как этот сводящий с ума аромат все еще сохранился за ночь? Как он мог находиться в её комнате, когда не было заметно даже тени его присутствия?

М ысли девушки устремились к произошедшему пару часов назад. О на моргнула и распахнула глаза посреди ночи в тот момент, когда Гейдж согревал её лопатку поцелуями, полагая, что она все еще спит.

Веда вцепилась пальцами в простыни и попыталась сглотнуть, но пересохшее горло не позволило ей этого сделать. Прижав ноги к кровати, она приказала себе оставаться спокойной.

Но, прежде чем она смогла позволить себе осмыслить реальность происходящего…

До её носа дошел аромат … бекона.

Она ощутила запах бекона. И сиропа.

Шипение масла на сковороде. Грохот кастрюль и сковородок.

Её желудок резко ухнул вниз.

В одно мгновение Веда пересекла свою спальню, споткнулась о книгу «Фармакология анестетиков» – гигантский учебник, который не раз спасал ей жизнь в работе над огромным количеством разнообразных случаев из практики; он был больше, чем энциклопедия. Падая, девушка ухватилась за тумбочку , после чего подняла книгу, ругнувшись себе под нос. Девушка всегда читала эту книгу перед сном и потому неудивительно, что после событий предыдущей ночи книга, так или иначе, оказалась на полу.

Веда отсмотрела палец, которым ударилась, и еле сдержала крик, когда боль пронзила ногу. Она опустила томик на свой прикроватный столик, затем на одной ноге допрыгала до двери спальни, ухватилась за дверной проем и выглянула из-за угла.

С утра ему было плевать, и совершенно голый он двигался туда -сюда на её модернизированной кухне, закусив нижнюю губу между зубами.

Гейдж был абсолютно голым, когда копался в её белых тасканских шкафах и ящиках.

Стоял голым даже в тот момент, когда горячий бекон выстрелил в него раскаленным маслом, заставляя шипеть от боли.

И раздражающе обнаженным, когда он распахнул её холодильник из нержавеющей стали, достал оттуда бутылку апельсинового сока, наполнил два стакана и оставил их на кухонном островке. Его пребывающие в беспорядке после сна волосы лезли непослушными прядями ему в сонные глаза.

Ощущение, пронзившее В еду, такое же мягкое и невесомое как сахарная вата , выбило воздух из её легких, и она резко отвернулась от вида этого богатенького мальчика, так вальяжно перемещавшегося по кухне и готовившего ей завтрак.

Она кинулась в центр своей спальни, остановилась, огляделась по сторонам и задалась вопросом.

«Что, черт возьми, я делаю?»

Поступок зрелого взрослого человека заключался бы в том, чтобы войти с важным видом в свою кухню, присоединиться за завтраком к этому умопомрачительному мужчине, разделить первый и последний завтрак, а затем мысленно возвращаться к этому в течение дня.