Маргарет МакХейзер - Уродина

— Это значит, что если кто-то обижает человека, которым я очень дорожу, он не знает, во что ввязался. Абсолютно.

Остаток обеда мы проводим за разговорами о билетах в кино, книгах, которые я редактирую, и просто обо всем и ни о чем.

Но слова Макса «человека, которым я очень дорожу» находятся на первом месте в моих мыслях. Они не беспокоят меня, на самом деле. Мне нравится, что Макс заботится обо мне.

Нужно кое о чем поговорить с Кэтрин сегодня вечером после работы.

Не могу поверить в этот последний месяц. Трент не доставил мне ни единой проблемы. Развод прошел гладко, и с этой частью моей жизни покончено. Я, наконец, могу дышать. Честно говоря, я ожидала, что что-нибудь случится: телефонный звонок, сообщение, неприятности на работе. Но ничего не случилось. Мой адвокат позвонил и сказал, что бракоразводный процесс завершен, и Трент ничего не оспаривал. Теперь я официально разведена.

Какое облегчение! Кажется, будто солнце, наконец, пробилось сквозь черные тучи и показало мне свои ласковые лучи. Вообразите себе, что вы посреди сильнейшей засухи на земле, и вдруг вода льется с неба и наполняет все возможные резервуары. Это было самое большое чувство облегчения, которое я когда-либо чувствовала.

Я официально снова стала Лили Андерсон.

После того, как мой адвокат сказал мне, что я стала свободной женщиной, ночью, лежа в постели, я пыталась думать обо всем хороших временах, что были у нас с Трентом. Оглядываясь назад, мне кажется, что я смотрю на жизнь человека, которого не знаю. Это почти как если бы я была посторонним человеком, наблюдающим за издевательствами над животным, и была бессильна вмешаться и помочь. Я не могу прикоснуться к ней, могу только смотреть и чувствовать все, что происходит со сломленной раненой девушкой по другую сторону.

Конечно, каждый счастливый момент с Трентом был омрачен болью, которую он мне причинял. Болезненнее всего было оглянуться назад и вспомнить это. Я была такой хрупкой, такой слабой, но в то же время сильной. Единственную грусть, которую я чувствовала и чувствую до сих пор, это мама Трента, Лина. Теперь я вижу, что она такая же жертва домашнего насилия, какой была и я, и задаюсь вопросом, могу ли ей хоть чем-нибудь помочь. Но Кэтрин сказала, что, в первую очередь, я должна помочь себе и прежде узнать, кто я. Я понимаю ее точку зрения и знаю, что она имеет в виду. Надеюсь, однажды Лина захочет спастись, и я буду рядом, чтобы помочь ей.

В ту ночь я уснула, завершив одну главу моего прошлого. Но кое-что продолжало крутиться в моей голове. Я ворочалась всю ночь и вместо окончательного освобождения от Трента ощутила зияющую дыру от вопросов, на которые у меня не было ответов.

Почему мама, а затем и папа так плохо ко мне относились? Что такого случилось, из-за чего они стали обижать своего единственного ребенка? Я не приблизилась к ответам. Я и по сей день не знаю, почему они чувствовали так много ненависти и враждебности по отношению ко мне.

Я почти заканчиваю работу, когда Макс говорит, что хочет со мной прогуляться. Наши отношения развиваются с черепашьей скоростью, но я не готова перевести их на более интимный уровень, дальше поцелуев и держаний за ручки. Это безумие, я знаю. Вот она я, не готовая к интимным отношениям в двадцать пять лет.

Макс — самый прекрасный и терпеливый человек, которого я знаю. У него собственная борьба со своим заиканием. Он не очень любит бывать в общественных местах, где ему приходится разговаривать со многими людьми. Я, конечно, уже не слышу его заикания. Для меня он говорит так же, как и все вокруг, но я знаю, другим людям трудно его понять. Макс стал постоянным гостем у нас дома, и Шейн с Лиамом говорят, что он самый милый парень, которого они знают. В конце марта они оба поедут в отпуск, который я подарила им на Рождество, и я надеюсь, что к этому времени смогу переехать в собственную квартиру.

Сейчас конец рабочего дня, и я заскакиваю в кабинет Дейла, чтобы отдать ему еще одну тысячу долларов. Я прислушалась к его совету и изменила тариф на свои услуги. Я получаю несколько писем в день от тех, кто хочет нанять меня. Я беру не больше двух книг в неделю и уже забронировала квартиру на апрель.

— Привет, Дейл, есть минутка? — спрашиваю я, легонько постучав в его дверь.

— Конечно. Проходи, садись, — он встает и идет к маленькому холодильнику в кабинете. — Воды? Содовой? — спрашивает он, хватая себе содовую. — Не говори Бетси, — шепчет он, держа содовую и оглядывая кабинет.