Давид Гай - Катарсис

На том и порешили.

Микрофон потребовал патлатый увалень с простецкой доверчивой физиономией – тот самый, кто интересовался у Профессора возможным влиянием таблеток на потенцию.

– Вот вы, – простер руку в направлении малиновой рубахи, – давеча сказали: “Трудно представить себе общество, где все напропалую врут, где обман – естественный образ жизни”. А я такое обчество (то ли нарочно исказил, то ли произнес в привычной для себя манере) очень даже хорошо представляю. Это – наше обчество. Как-то так. Сверху изрекают, телек транслирует, пропагандоны подъелдыкивают, тень на плетень наводят, нанятые за бабки подпёрдыши тут как тут – тошно слушать и смотреть.

Лектор криво улыбнулся, поерзал в кресле. Аудитория притихла, ожидая его реакции, а он молчал.

– Чего затаились, как мыши в погребе? – бросил увалень залу. – Боитесь? И правильно. За такие речи могли упечь совсем еще недавно. Да и теперь могут… Думаете, я смелый? В оборонке тружусь, ракеты собираю, за нами наблюдают, кому следует. Я тоже боюсь. Но кто-то же должен… Народ у нас хороший, люди – говно, – неожиданно подытожил и сел.

В конце зала кто-то зааплодировал, его не поддержали.

– Ну что ж, начало положено, – лектор с натугой выпек сочными губами фразу-блин. – Не стесняйтесь, господа, это же дискуссия. Никому не возбраняется высказывать свои мысли, – и сощурил глаз, будто прицелился из невидимого оружия в сидевших напротив, взяв на мушку.

Поднялось несколько рук, лектор выбрал средних лет мужчину с бритым наголо черепом в темной куртке из плащевки с гербом Славишии слева на груди. Такие куртки выпускались массово и стоили копейки, а чаще дарились на официальных встречах и митингах.

– Парень с оборонкой связан, долг патриотический выполняет, укрепляет страну нашу от происков врагов. Молодец! Но кто сейчас на таких заводах не вкалывает? Все вкалывают! Только такие предприятия и работают. Время стрёмное. Однако мысли парня не тем заняты, скажу без обиняков. Не тем! В башке мякина. Его послушаешь – так все вокруг несут незнамо что, врут напропалую, на голубом глазу, и удовольствие получают. Все, сверху донизу. Неправда! Какой урод внушил ему это?! Ты, парень, я к тебе обращаюсь, не отворачивайся, здоровый бугай, а мыслишь глупо, примитивно. Нас в мире уж сколько лет боятся, мы этим гордимся, а ты хочешь, чтобы мы сами себя бояться начали. На чью мельницу воду льешь?! А еще ракеты делаешь… Эх, ты…

Аплодировали погуще, чем увальню.

– Правильно! По делу врезал! – раздался выкрик.

– И постригись, что ты космы отрастил, как западный гомик эстрадный. Стыдно смотреть! – закончил ободренный поддержкой лысый в куртке с гербом.

Да, с этого началось, но керосинчиком в огонь плеснул Лео, и заполыхало в зале по-настоящему…

Слова он не просил, а перебил даму бальзаковского возраста с пучком сколотых на затылке крашеных, вульгарного карминного колера волос. Та распиналась на счет того, что во времена всеобщей лжи говорить правду, по крайней мере, глупо и недальновидно, и таблетки не помогут изменить положение. Лео выкрикнул в ее адрес: “Мадам, для чего вы сюда приехали? Вас не вылечишь. Смертельно больному не поможешь, только сам заразишься!” Получилось бестактно, даже грубо, но действенно – женщина поперхнулась, что-то промямлила и смолкла.

Лео получил микрофон от ходивших по залу помощников модератора и громко, напористо начал кидать в зал горячие, как угли, слова:

– Про предыдущую ораторшу ничего говорить не стану, а спорить тем паче – здесь все понятно, диагноз… Тут прозвучало: “Народ у нас хороший, люди говно”. Категорически не согласен! Есть верный способ проверить. Очистить зомбоящик, выгнать вон ведущих ток-шоу, заменить другими, вменяемыми, не заточенными на вранье, за что деньги получают и немалые – и увидите результат. Увидите – и ахнете, уверяю!

– Прежних уже выгнали, пластинку заигранную вроде сменили, – поправили из зала.

Лео не отреагировал.

– Многими годами чушь всякая, глупость и пакость вбивались в наши головы, население зверело, верило всякому бреду, ненавидело всех и вся, особенно укропов и заокеанцев. Думаете, столько же времени уйдет на промывку мозгов? Ни хрена, все быстрее совершится, покатится, как под горку, и мы себя и других не узнаем. И таблетки правды не понадобятся. Выяснится, что разум остался у народа, и доброта и сострадание, и вовсе он не плох и не безнадежен, народ наш многострадальный, обремененный историей, в жерновах перемолотый… И вообще, что, по-вашему, лучше: хотеть и не получить или иметь, но потерять? – закончил загадочно-туманно.