София Мгой - Семья - Полина

На раковине стояла чашка, из которой она пила минералку пару дней назад, когда принимала ванну. Поли кинула ее в дверь, чашка разбилась и она подобрала самый большой осколок. Пусть он входит, она его встретит, так что он этого не забудет, она никогда не будет рабыней.

Наконец-то Игорь успокоился и перестал стучать дверь.

- Полина, я приду к тебе во вторник, и ты будешь делать все, что я захочу, поняла, стерва? Тварь, сука...

-Пошел на хер!- тут же последовал ответ Поли.

Входная дверь хлопнула, но она еще долго сидела в ванной- не было сил выйти.

* * *

Через пару часов она лежала в бреду, обливаясь потом и стуча зубами от холода. Прежде чем ее свалило, Поли достала свой старый ноутбук и по скайпу дозвонилась до Травиной. Та, увидев почти мертвенно бледное лицо Поли с красными глазами и услышав, как она еле говорит, решила, что Поли подхватила какой-то вирус и согласилась, что ей лучше на пару дней остаться дома.

Ее мучили кошмары. Иногда она приходила в себя и успокаивалась, но чаще в бреду возвращалась в прошлое. Увы, в прошлом ее спутником было одиночество. Наверное, только дядя Томаш и первая детская любовь- два светлых луча.

Поли помнила, как после скандального развода отец отправил ее к своему брату в Краков. Она никому не нужна была. Мать оставила себе Оленьку, как оказалось дочь от другого мужчины, а ее забрал отец. Они поскитались по съемным комнатам, и отец решил ее пристроить к родственнику.

Он не похож был на отца, вечно угрюмого и недовольного. Дядя Томаш тогда уже не почти вставал с кровати, потому что был болен раком, но находил в себе силы разговаривать с Поли и учить ее польскому языку, сочувствуя положению приживалки. Тетя Малгожата, сестры Крыся, Зося и братик Янык были чужими и сторонились русской приблуды. Что тогда говорить о других людях.

Ее травили, как зайца гоняя по дворам и переулкам, кричали в след «русска курва!», швыряли грязью и камнями. Взрослые не заступались за нее. А она, прибегая домой, падала к кровати дяди и плакала, не понимая за что так с ней.

-Люди глупые, доченька,- с сильным акцентом по-русски печально улыбаясь, говорил Томаш.- Ты должна быть сильной, уметь дать отпор. Нельзя все время убегать. Лето кончится, и ты пойдешь в школу. Нужно научиться стоять за себя. Не плачь, платье постираем, и оно будет чистым.

Он гладил ее по голове и Поли успокаивалась.

Она снова переживала тот страх загнанного животного. Перед глазами стены, повороты и их крики за спиной. Надо быстрее к дому, к дяде... и она спотыкается и падает в лужу.

-Русская свинья, зачем ты приехала?

-Возвращайся обратно!

Она уже закрыла руками голову, ожидая, когда начнут кидать камнями, но все замолчали.

Между ней и обидчиками встал он. Поли и сейчас помнит его серые глаза, тонкую мальчишескую фигуру, белокурый вихор не макушке. Словно ангел или прекрасный рыцарь Збышек встал на ее защиту. Он помог ей подняться, довел ее грязную до дома. И... она влюбилась по уши.

Последующий неполный год был самым счастливым в ее жизни. Она сдружилась со Збышеком, который опекал ее, и видимо тоже испытывал большую симпатию. Ушла языковая проблема, теперь Поли свободно говорила со всеми, к тому же она хорошо училась в польской школе. Еще она ухаживала за дядей и часто перед сном засиживалась с ним, слушая его рассказы о том, как он ездил учиться в Москву.

Только дядя Томаш несмотря на все старания умер и Поли очень сильно плакала сжимая его холодную руку, понимая что теряет по-настоящему родного человека. Через несколько месяцев она потеряла любимого Збышека. Тетя Малгожата отправила ее обратно в Россию, потому что ей было тяжело одной прокормить 4 детей, но она все же не забывала о бедной девочке, изредка присылая старые платья Крыси и рождественские открытки.

Поли сильнее укуталась в одеяло, казалось, что воспоминания усилили озноб.

Отец женился, его новая жена ждала ребеночка и Поли мешала, поэтому ее оправили к бабушке Марысе, которая жила в комнате в двухэтажном доме на окраине Тюмени. Марыся, в отличии от своего сына Томаша, была сдержана на эмоции и неразговорчива, от чего Поли ощущала себя одиноко.

Снова все повторялось, только теперь она была «сраной пшечкой», дополнительно к этому прибавилась нищета. Унижения в школе выводили ее из равновесия, к тому же теперь не кому было за нее заступиться, ей даже некому было пожаловаться.

Словно в кошмаре она вспомнила, как весь класс смеялся над ней, даже приход учителя не прекратил колкости и издевательства Наташи- звезды местного масштаба.