Вадим Скумбриев - Долгая полночь

Жанна лежала на полу посреди знакомой комнаты, глядя в потолок.

Бом-м-м.

Все изменилось. Куда-то исчезли стол и стулья, пропал сидящий в кресле у окна Эвен, а стены и потолок разъехались в стороны, увеличив комнату втрое. Тёмные доски были испещрены надписями, и каждая гласила одно и то же: зачем ты здесь?

М-м-м , – стихал колокольный звон.

Считать это дурным знамением или нет?

Колдунья осторожно поднялась на ноги, разглядывая пространство. Вокруг царил полумрак, лишь единственная свеча меж грязных окон кое-как разгоняла темноту. Вот только свет её был голубой, мёртвый, как блуждающие огоньки на кладбище.

Здесь всегда ночь , подумала Жанна. Никогда ещё она не видела в этом мире солнца. Темнота и тишина – постоянные его спутники, и свет здесь необходим. Без него не найти дороги обратно, без него нет ничего вокруг. Во мраке можно бродить бесконечно, и только музыка извне может показать путь.

Дверь вела сразу на глухую улицу, в тёмный тупик где-то в недрах Руайяна. Мрачные дома смыкались в тугое кольцо, а тут и там прямо из стен торчали огарки свечей, тусклый свет которых так и норовил потеряться в разлитом вокруг мраке. Чуть дальше покосившиеся здания сливались, превращаясь в каменную арку.

Здесь не было красок.

Жанна медленно прошла под нависающими над головой камнями свода. За аркой лежала небольшая площадь, утыканная разномастными виселицами. У одной из них стояли мрачные тени, глядя на повешенного. Совсем рядом острым шпилем подпирала небосвод колокольня, зажатая домами – именно её звон разбудил колдунью. По земле стелился сизый туман, а на огромной, вкопанной в землю могильной плите сидела девушка в грязном синем платье и ловила рыбу. Тонкая леска в руках ритмично подёргивалась. Вот только уходила она прямо в камень, по которому то и дело пробегала слабая рябь.

– Уйди, – тихо произнесла Жанна. Девушка не обратила на неё внимания, продолжая удить. Туман недовольно заколыхался. – Уйди отсюда!

Голос её эхом отразился от стен и вернулся обратно.

Нет ответа.

Колдунья чуть отступила, оглядываясь по сторонам. Слишком темно. Бродить здесь в темноте – хуже самоубийства, и нигде не видно ни факела, ни лампы. А торчащие из черепицы и камней свечи того и гляди погаснут от малейшего дуновения ветерка.

Чёрные дома без единого проблеска света в мёртвых окнах нависали над узкими улочками. На небе здесь не было ни луны, ни звёзд, лишь вспыхивало где-то далеко вверху слабое голубое сияние. Все вокруг казалось неправильным, кривым, контуры смазывались, словно некий художник набросал угольком черновик пейзажа, протёр его рукавом, да так и оставил. Жанна обернулась – за спиной уже была глухая стена, а вниз по улице царила совсем уж непроглядная тьма.

Здесь существует только то, что видишь .

А потому без света нельзя.

Пришлось всё-таки сорвать одну из свечей и пойти вдоль стены, высматривая в ней крепления для факелов. Свет нехотя выхватывал из тьмы все новые куски мрачного города, оставляя позади безмолвную рыбачку. Вскоре мрак окончательно поглотил и духа, и тупик с его сросшимися домами – теперь вернуться тем же путём было нельзя. Жанна знала, что если попытается повернуть назад, то упрётся в новую стену.

Она не пыталась ощупывать стены – осязание здесь было совершенно бесполезным. В темноте сновидец ходит всё равно что по бескрайнему болоту, и лишь свет способен нарисовать во мраке очертания лабиринта. Без света найти путь нельзя – потому что без света его нет вовсе.

Угрюмые мысли всё чаще проникали в голову. Что она ищет? Ворон сказал, за Гранью – но не сказал, где. Жанна совершенно не знала, куда идти. Вот и блуждала теперь по мёртвому городу, надеясь, что скоро услышит флейту.

И флейта зазвучала.

Жанна вскинула голову. Времени прошло мало. Слишком мало для музыки.

Она осторожно шагнула вперёд, высоко подняв свечу. Огонька едва хватало, чтобы колдунья могла разглядеть деревянный помост, с которого в городах выступали глашатаи – и сидящую на нем женщину в белом платье. В руках у неё пела прекрасная серебряная флейта – пела чисто, красиво, как не умел играть ни один из знакомых Жанне людей.

Колдунья знала её. Именно это существо приснилось ей тогда, в больнице для бедных, в том жутком кошмаре, когда Жанна проснулась посреди ночи в холодном поту. Она спала и теперь – вот только сейчас сознавала это.

Женщина опустила инструмент, и музыка смолкла.