Windows User - Кареев Н.И. История Западной Европы в Новое время. Том 2

Для членов ордена существовали свои общежития с особыми начальниками: послушнические дома, коллегии, дома профессов. Все эти учреждения находились под постоянным и бдительным надзором. Члены ордена имели и свое особое платье, не походившее на монашеское, бывшее скорее костюмом светских ученых – черные кафтан, плащ и шляпу с загнутыми полями. Кроме того, орденские правила определяли и мелочи поведения – как ходить, как разговаривать, какое выражение лица принимать, как вести себя дома и в общественных местах и т. и. Внешность вообще играла большую роль у иезуитов: они предпочитали вербовать в свой орден обладателей приятной наружности, учили утонченным манерам, искательным и вкрадчивым приемам обращения, располагающей интонации голоса, потому что все это были средства уловлять людей в сети ордена. Ради этого аскетический идеал измождившего свое тело, сурового по своей внешности монаха был не в расчетах иезуитов. «Хотя, говорилось в их правилах, слишком большая забота о жизненных потребностях и достойна порицания, но отнюдь не стоит пренебрегать здоровьем и силою, предназначенными на пользу служения Богу. Следует избегать обременительной работы: она, утомляя тело, вредно действует и на дух. Непомерные умерщвления плоти, бдения, лишения, труды, очищения покаянием и т. д. могут влиять дурно на существо человека. Кто пользуется наилучшим положением в этом мире, тот полезнейший член ордена».

При своем устройстве иезуиты не могли принимать в орден первого встречного. Они изучали жизнь каждого, желавшего присоединиться к ним; изучали свойства его характера и требовали от него полной откровенности. Такой искус продолжался довольно долго, и того, кто оказывался годным, принимали в орден лишь по истечении известного срока (в «неофиты» можно было поступать 14‑ти лет от роду). Годным считался тот, кто особенно обещал отличаться безусловным повиновением, одною из главнейших обязанностей иезуита. Вот что говорит сам Лойола о послушании членов своего ордена: «Пусть другие религиозные братства превосходят нас воздержанием, бдением и лишениями в пище и одежде; по безусловному повиновению и отрешению от собственной воли и суждений братья нашего ордена далеко оставят других за собой»... «Вы обязаны, – говорил он еще, – слепо стремиться волею вашею к цели, выставленной вам высшими, и допустить склонить вас без всякого сопротивления по примеру Авраама, решившегося безусловно принести сына своего в жертву. Несовершенное повиновение имеет к собственному несчастию два глаза, совершенное же – слепо, но в этой‑то слепоте и заключается мудрость его и достоинство»... «Следует повиноваться слепо, развивал ту же мысль Родригес, – т.е. не доискиваться, почему нам дается известное приказание, а исполнять потому только, что этого требует высший, и долг повиновения предписывает такое отношение к делу». Одному неофиту Лойола сказал: «Volo et nolo non habitant in hac domo». Такие же предписания мы находим и в уставе ордена: «Каждый должен быть убежден, что с теми, которым суждено жить и выносить все беспрекословно, высшие над нами распоряжаются, как с трупами. Да ведает каждый, что желающий пребывать в повиновении должен уподобиться посоху в руках высших, управляющих им под руководством божественного Провидения, или явиться трупом, которому можно придать любое положение». Выражение «perinde ac cadaver» [«как труп»] – обозначало безусловное повиновение. Для того, чтобы никто не уклонялся от общей дисциплины и исполнения своих обязанностей, введено было тайное наблюдение за всеми, и члены ордена обязаны были доносить на своих товарищей своим начальникам, почему между отдельными иезуитами существовало постоянное недоверие. Вот что говорит об этом иезуит Мариана (1535–1624), автор книги «О недостатках Общества Иисуса»: Устав утвержден на цензуре и доносе, отчего желчь разливается по всему телу и производит повсеместную желтуху. Никто не смеет доверять собрату из боязни, чтобы тот его не выдал или не стал домогаться на чужой счет милости начальника или генерала». Поэтому вся жизнь иезуита подчинена была строгой дисциплине. Иезуит должен был отказаться от своих родственников, все письма, которые он получал, живя в общежитии, просматривались старшими, без особого дозволения ему запрещалось читать книги, выходить одному на улицу, хранить что-либо под замком. Цели и деятельность ордена известны были только старшим, и лишь один генерал мог знать все, хотя и за ним шпионили. «Никакой монарх в свете, говорится в одном свидетельстве середины XVII в., не может иметь таких сведений, как генерал иезуитов. Число ежегодных официальных донесений простирается до 1584, не считая частных сообщений и рапортов ректоров об учителях коллегий. Ежемесячные отчеты 37 провинциалов к концу года возвышаются до цифры 444; от начальников коллегий получается 2448 отчетов; от начальников резиденций – 1360; каждые три месяца 59 начальников новициата доставляют более 236 отчетов; наконец, по крайней мере два раза в год 1048 консультаторов присылают 2096 рапортов». При этом соблюдалась самая строгая тайна, и употреблялись иногда особые шифры.