Анна Бэнкс - Анна Бэнкс

- Какое мне дело до красоты?

- Высший класс очень волнует красота. И они обожают холодный климат ледяного королевства. А что волнует их, должно волновать и вас.

- Что ты имеешь в виду?

- Все больше и больше из них забирают свои богатства и ресурсы - включая спекторий - в королевство Хемут. Если бы у нас был контроль, хм, я имею ввиду, если бы у нас был союз с этим королевством - тогда, возможно, часть спектория вернулась бы в Теорию.

Тарику хочется оспорить логику своего советника, но, если он сформулировал её вот так, какой у него остаётся выбор? Он вздыхает в сухой ночной воздух. Как только спекторий закончится, и высшему классу будет нечего продавать Хемуту, выдворят ли их из ледяного королевства? Если это случится, некоторые действительно могут попытаться переехать туда. Свои другие финансовые ресурсы они заберут с собой, а коммерцию переведут в Хемут. Последнее, в чем сейчас нуждается мучимая чумой Теория, это развалившаяся экономика на их головы.

- Жаль, что принцесса Серубеля погибла. Я мог бы сделать предложение ей. Нам нужен весь спекторий, который мы только сможем заполучить. У нее, случайно нет сестры?

- Боюсь, что нет, Ваше Величество.

- Какая досада. Я бы тут же оделся и сопровождал караван ещё сегодня ночью.

- Жаль, что вы не чувствуете того же по отношению к принцессе Тюль из Хемута. Ваш энтузиазм сильно бы помог гарантировать этот брак.

- У них губа не дура, желают объединиться с нами. Мы - самое продвинутое королевство из пяти. Я просто боюсь, что наши граждане посчитают нас глупыми, если мы поделимся властью с низшим королевством.

Напыщенные слова, он знает, но он не может допустить, чтобы логика Рашиди управляла разговором.

- Наши граждане отлично знают, что мы окружены во многом нам уступающими королевствами. Может, вы предпочитаете, чтобы я отправил Лингота в Вачук, узнать об одной из их многочисленных принцесс? По крайней мере, мы можем быть уверены, что на нашем столе всегда будет еда, - Рашиди хихикает над своей шуткой.

Вачук, несомненно, является самым диким королевством из пяти. Женщины, как известно, там неопрятны, часто не моются неделями. Они по несколько раз выходят замуж и часто разводятся, и тратят силы только на рождение детей между своими многочисленными охотничьими экспедициями. Тарик видел женщину из Вачука. У неё было больше мускул, чем у Сетоса. Он вздрагивает.

- Отправляй караван в Хемут, - выпаливает он. - Посмотрим, что они скажут.

1

5

.

СЕПОРА

Кто-то зовет меня, но я не могу ответить. Мои веки дрожат, но не открываются. Мой рот отказывается говорить, горло сильно пересохло, чтобы формировать слова. Я чувствую, как кто-то хлопает меня по щеке, затем хлопки превращаются в жгучие пощёчины, когда я прихожу в себя. Я пытаюсь отбиваться, но вместо этого слышу свой негодующий стон. Святые Серубеля, почему я не могу открыть глаза?

Потом вспоминаю отвар из козьего винограда. Ролана, который говорит мне выпить весь. Пожуй листья, были его слова. Это тебя исцелит. Ха! Я вспоминаю ощущение спокойствия и удовлетворения, охватившее меня, прежде чем мои веки отяжелели, когда я смотрела на яркое солнце.

О да, отвар. Меня вырубили, только в этот раз не руками грубияна. Я взяла варево собственными руками, да ещё почти поблагодарила за это Ролана: глупо, как глупо.

Звуки. Со всех сторон раздаются звуки, сначала издалека, потом совсем рядом, как будто мужчины, женщины и дети собрались вокруг меня и болтают на своей теорийской тарабарщине. Шарканье ног, лязг металла, далекое ржание лошадей, плескающаяся вода. Смесь звуков, которая может значит только одно.

Я на Базаре.

Я на Базаре!

Я должна отсюда выбраться!

С усилием открыв один глаз, а затем второй, я тяну руки к лицу, чтобы остановить головокружение. Наконец, я снова могу видеть, и на расстоянии нескольких вытянутых рук вижу Ролана и Чата, разговаривающих с человеком. Вместо бороды у него на подбородке раскрашенный черным металлический цилиндр, который достаёт до живота и почти касается груди, когда он говорит. Такие украшения для подбородка в Теории - знак богатства. Так же, как и головной убор, который надет на мужчину. Я видела их на картинах у себя дома, и на богатых теорийских торговцах, которые осмеливались просить аудиенции у моего отца, чтобы поторговаться за спекторий. Не говоря уже о том, что Алдон рассказывал мне об этом обществе. В моей программе обучения не было предусмотрено обширных уроков специально о Теории, но мы подробно обсуждали их богатство и высокомерие.