Ярослав Заболотников - Хроники семи королевств - Древняя кровь

Прояснившееся сознание девушки всё сильнее терзало её изнутри. Лишив рассудок всякого покоя, все эмоции схлестнулись в ожесточённой битве. Тяжёлый молот ненависти неустанно карал всех без разбору. В первую очередь чернейшее презрение настигало её саму: за попадание в плен, за содеянное в Басторге, за неистовую волю к жизни. Её клетка стала началом долгой вереницы страданий. Возможно, нужно было найти в себе силы одолеть дурман и с честью принять смерть, но «Лотос счастья» слишком крепко сжимал когти на разуме воительницы. Невинные жертвы… Эрминия без капли сострадания обезглавливала молящих о пощаде врагов, но среди них никогда не было ни в чём не повинных мирных жителей… Она ненавидела всё: «Апофеоз», изначально сбивший её с пути, судьбу, не желавшую забирать изувеченную душу в редкие моменты слабости, и незаслуженно благоволившую ей удачу. С другой стороны, девушку пронизывало копьё жалости: к убитым и покалеченным ею горожанам, к разделявшему её боль Рэксволду, и, наконец, к себе, впервые за долгие годы абсолютно потерянной и обездоленной. Последние частицы спокойствия уносила безмолвная стрела непонимания. Почему это всё случилось именно с ней? Как с таким грузом на душе смотреть в будущее? И вообще, имеет ли она право после всего произошедшего жить, любить и радоваться или же уже давно должна лежать в безымянной могиле?

Поток мыслей застыл в горле угнетающим, колючим комом, и размышления Эрминии прервали тихие звуки. Она не сразу поняла, что это её собственные всхлипы. Первый и последний раз она их слышала в далёком детстве, когда хмурый отец выдернул стрелу вражеского клана из её бедра. Тогда отцовская затрещина очень быстро привела её в чувство, напомнив, что слабость на севере равносильна смерти. Как же сейчас ей не хватало его тяжёлой руки… Воительница печально вздохнула и, к своему ужасу, ощутила витавший в воздухе запах эля. Лёгкое дуновение, едва заметно коснувшееся шеи, заставило девушку сжать кулаки. Рэксволд стоял прямо у неё за спиной, и Эрминия затруднялась сказать, как давно ассасин мог бесшумно находиться в комнате. Думы унесли её далеко от реальности, позволив застать врасплох. Боясь обернуться, она устремила взор к солнцу и попыталась незаметно смахнуть слёзы. Рэксволд осторожно опустил руки воительницы, заключил её в объятия и тихо шепнул на ухо:

— Не сдерживайся. Здесь только ты и я. Две половинки единой души.

Вопреки своим желаниям, Эрминия почувствовала стекающие по лицу солёные капли. Она боролась с собой и до последнего пыталась отвлечься, но слёзы градом катились по её щекам. Тогда не знавшая плача девушка резко развернулась, уткнулась в крепкое плечо и первый раз в жизни горько разрыдалась.

Вернувшись в апартаменты, Лайла решила первым делом принять ванну. Зайдя в небольшую комнатку, девушка впечатлилась статуей-фонтаном в виде львицы, сидящей над огромным чугунным чаном. Чаша для купания была углублена в высокий каменный пьедестал, под которым скрывалась печь, и занимала фактически всё помещение. Для удобства подъёма к ней вели три шершавые ступеньки. На бортах ванны находились два аккуратно сложенных махровых полотенца, медный ковш, мочалка из морской губки, мыло и маленькая бутылочка с ароматным маслом. Заметив боковым зрением движение, принцесса повернулась и увидела своё отражение в длинном овальном зеркале, приспособленном на левой стене. По правую руку располагалась навесная бронзовая вешалка в виде сплетения роз с крючками-колючками. Так и не поняв, откуда падает свет, Лайла подняла взор к потолку, обнаружив в нём круглое окно. На шее статуи прослеживался тусклый отблеск. Девушка подошла к гордо восседающей львице. Стальной ошейник, с гравировкой в виде капли, казался подвижным. Вампирша провернула его, и из пасти каменной кошки на укрытое дубовым настилом чугунное дно упала ровная струя воды.

— Вот оно как, — удивился Джон, что стоял, прислонившись плечом к дверному проёму. — Быстро ты догадалась, что к чему…

— Я привыкшая… Механизм на дверях сокровищницы будет посложнее, — принцесса открыла окошечко печи и, быстро наложив колдовскую руну, лёгким взмахом руки подпалила заготовленные дрова.

— Ну да… Рычаг надёжно спрятали от посторонних глаз.

Лайла смерила его сомневающимся взглядом:

— Уж не думаешь ли ты, что тайный проход открывал лишь один подвижный камень, который мог случайно задеть какой-нибудь слуга или стражник?