Марьяна Сурикова: Мотылек

— О, Джаральд, ты неповторимый любовник. — Простонала рыжая блудница, кладя свою ладонь ему на грудь. Он схватил тонкую руку и отбросил на влажные от их утех простыни. Я вновь прикусила губу, чтобы самой не застонать от изматывающего желания. Я безумно, невероятно сильно хотела очутиться сейчас на её месте.

Взгляд скользил по его мощной фигуре, по огромному истекающему чужими соками гладкому стволу, что ещё недавно погружался в лоно этой отвратительной женщины, по твёрдому животу, длинным ногам и сильным рукам. Вся поза его напоминала сейчас позу ленивого насытившегося хищника. Тёмно-каштановые волнистые волосы прилипли к вискам, глаза полузакрыты, широкая грудь мерно вздымается.

Я отпрянула от замка, усаживаясь на каменный пол. Сил смотреть не было, я так дико хотела его, что прямо сейчас рука сама собой скользнула к сорочке, задрала её и проникла между влажными складками, раскрывая нежные нетронутые лепестки. Тонкие пальцы другой руки сжались вокруг затвердевшего соска, я легла на спину, продолжая ласкать себя, представляя, что это он яростно входит в меня, вырывая из груди полные страсти стоны.

Всего несколько движений, и тело вздрогнуло от накатившего волной оргазма, я впилась зубами в ладонь, чтобы не застонать, и глубоко задышала, постепенно приходя в себя. В комнате послышался шум, я поспешно вскочила на ноги и, не обращая внимания на подрагивающие коленки, устремилась к окну. Несколько секунд ушло на то, чтобы забраться на подоконник и ещё несколько, чтобы перейти на узкий парапет и прижаться спиной к стене. Я услышала скрип несмазанных петель, звук твёрдых шагов, шелест одежд, а потом отчим покинул гардеробную, громко захлопнув дверь, а я позволила себе выдохнуть.

— Доброе утро.

Голос отчима заставил руку дрогнуть, и чай пролился на белую скатерть.

— Всегда встаёшь так рано?

— Люблю прокатиться верхом, — тихо ответила я, не поднимая глаз и накрывая пятно салфеткой. Раздался скрип отодвигаемого стула, и Джаральд уселся напротив.

— Честер, убери эту кашу. Мне нужен крепкий кофе, сыр и ветчина.

— Сию минуту, ваше сиятельство, — слуга поклонился и вышел из столовой.

Я опустила ложку, боясь, что отчим заметит, как подрагивают пальцы, и теперь рассматривала узор на скатерти.

— Как спалось? — завёл искуситель светскую беседу, даже не подозревая, что завораживающий тембр его голоса вызывает глубоко внутри дрожь запретного желания, и она расходится тёплыми волнами по всему телу, заставляет путаться мысли.

— Не очень хорошо, — я разозлилась на него за все те непрошенные чувства, что дурманили разум, вынуждали тело не слушаться меня, становиться чужим и неподатливым, вести себя наперекор моим приказам. — Какое-то животное выло ночью в саду и мешало мне спать.

— Животное? — я отчётливо расслышала насмешку в его голосе.

— Да, на редкость мерзкое животное. Всё выло и выло... — Я вновь схватилась за ложку, погрузив ее в кашу. Джаральд молчал и, не выдержав, я подняла голову, столкнувшись с его внимательным, изучающим взором. Он окинул меня взглядом с макушки до кончиков сжатых побелевших пальцев, насквозь прожигая синими равнодушными глазами, с ярко светящимся в бездонной глубине чувственным огоньком.

Этот мужчина привык рассматривать каждую женщину, как лёгкий трофей, и только он сам выбирал, стоил ли объект его внимания или лучше было переключиться на следующий. Моё сердечко ускорило стук, а губы невольно приоткрылись. Отчим же откинулся на спинку стула и, оторвав взгляд от меня, перевел его на украшавшие стены картины, чем вызвал в душе полнейшее отчаяние — моя скромная особа не заинтересовала хищника даже на долю секунды. Джаральд заскучал, но в этот момент вернулся слуга с завтраком для господина, и пока он наливал крепкий чёрный кофе, чей терпкий аромат щекотал нос, отчим решил вернуться к прерванной беседе:

— Отчего ты не в пансионе, или где там полагается быть таким юным особам?

— Я закончила пансион, — мне хотелось бы отвечать ему в той же насмешливой невозмутимой манере, но фразы звучали отрывисто и как-то слишком просто, даже глупо. Пытаясь исправить положение и поддержать беседу, я спросила первое, что пришло в голову:

— Вы не знаете, когда обещала приехать Катрин?

Отчим скривился и небрежно пожал плечами:

— Полагаю, сегодня вечером.

— Она так спешно покинула особняк, сразу после вашего приезда. Наверное, состояние здоровья её подруги сильно ухудшилось.