Айя Субботина - Молчи обо мне

— Тём… — мне в спину сдавленно выдыхает она, когда в нашу сторону несется поток ветра, только что пролетевший над мангалом, где жарятся большие куски говяжьей печени. Мать придумала, что Жене нужно поднимать гемоглобин, а я не хотел спорить. — У меня… голова кружится…

Я ставлю проклятые тарелки прямо в траву, поворачиваюсь — и Женя чуть не падает мне в руки. На лбу мгновенно проступают капельки пота, хоть на улице едва наберется пятнадцать градусов.

— Что такое, малыш? Плохо? Что болит?

Она как-то отчаянно мотает головой, пытается выдохнуть — и в мгновение ока пружинит на ноги. Спотыкаясь, чуть не падая, отбрасывая мою руку, бежит по ступенькам вверх. Громко хлопает входная дверь, я снова ругаюсь и тут же слышу материнское взволнованное:

— Что с Женечкой, Тёма?

— С хера ли мне знать?! — ору я. — Сказала, что голова кружится. — Я принюхиваюсь и, честно говоря, хоть и люблю свежую печень, сейчас ею пахнет дольно сильно. Правда, на мой вкус очень аппетитно.

Мать замечает мое беспокойство, сначала виновато кривит губы, а потом делает огромные глаза.

— Тём, Тёма! — Она дергает меня за рукав толстовки. — Меня от запаха печенки наружу выворачивало, когда я с тобой ходила! Тём, может…

Я не дослушиваю, через ступеньку бегу по лестнице вверх, к ванной. Дверь приоткрыта, и я вхожу без предупреждения. Женю беспощадно рвет над унитазом, и я спокойно, без брезгливости, собираю ее волосы, придерживая их на затылке.

— Малыш, кажется, мы справились, — говорю с довольной ухмылкой.

Она, стараясь не поворачиваться ко мне лицом, тянется к крану с водой, долго умывается, а потом с самым несчастным видом говорит:

— Нет, не справились. У меня утром… начались женские дни.

Она дает трахать себя во всех мыслимых и немыслимых позах, но не может назвать месячные — месячными.

Блядь, я реально не знаю, насколько меня еще хватит.

Я помогаю Жене встать, придерживаю ее за локоть и плечи, словно слепую направляю в сторону комнаты, где она устало, словно проделала долгий подъем в гору, забирается на кровать, сворачиваясь калачиком. Предыдущие «холостые» разы она хотя бы плакала, а сейчас даже не всхлипывает, только мелко дрожит. И что с ней такой делать — еще одна неприятная загадка, от которой муторно на душе. Хорошо, что Женя сама ничего не говорит и даже не шевелится, пока снимаю с нее обувь и накрываю пледом.

— Постарайся… — Хочу сказать «не переживать так сильно», но почему-то говорю совсем другое, сухое и почти официальное: — … уснуть. Сон лечит.

— Спасибо, — хрипло отзывается она, и я быстро выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь до спасительного щелчка.

Не знаю, могут ли эти вещи быть между собой связаны, но я всегда считал, что с моими товарищами все в полном порядке, и последний профилактический медосмотр год назад даже документально это подтвердил. Я был уверен, что все получится с «первого выстрела», но не получилось даже с сотого. Понятно, что дело не во мне, а в постоянных Жениных болячках и ее слабом здоровье, но все равно противно чувствовать себя неполноценным.

А хуже всего то, что хорошее настроение падает до отметки минус и даже ниже, с энтузиазмом пробивая дно. Она хорошая и беспроблемная, и, если чуть-чуть подправить косяки — будет идеальной спутницей жизни. Но если представить немного наперед… Хочу ли я всю жизнь быть рядом с женщиной, чьи эмоции для меня слишком прямолинейны, открыты и заходят гораздо дальше, куда я могу их подпустить? Со Светкой все просто, как с собакой Павлова: есть стимул — есть совершенно предсказуемая реакция. И не нужно корчить из себя добрячка и романтика. Если она перегибает палку — я включаю игнор, и через пару дней она уже шелковая. Если начинает качать права — я посылаю ее на хуй и перестаю оплачивать прихоти, и, опять же, пары дне достаточно, чтобы Света вспомнила, что она такое в моей жизни.

С Женей так не получится. Она влюблена в меня по уши, искренна в своих попытках сделать мою жизнь приятной и с ней классно в постели, потому что любая влюбленная женщина даст фору даже самой топовой проститутке. Но я знаю этих МДЖ: она захочет большего. Она уже хочет большего, но ждет удобного случая, чтобы защелкнуть на мне наручники. Не со зла и без коварного умысла — она вся как на ладони, совершенно открытая в своих эмоциях и потребностях. Но ей нужен хороший «плохиш», а я просто плохиш, и ничего романтического во мне нет и не будет. Через пару лет совместной жизни она успокоится, пустит в меня корни и уже не будет молча проглатывать рассказы о работе и бывших, которым я оказываю исключительно благотворительную помощь. Через пару лет совместной жизни МДЖ превратится в Светку. Умную и с хорошим доходом, не требующую подарков, но все же — истеричную крикливую Светку. Она не станет терпеть игноры, и я уже не откуплюсь дорогими подарками.