Айя Субботина - Молчи обо мне

Ее — мою послушную и холодную Правую руку.

Ее — чужую жену.

— Хватит! — шарахается она и с силой вырывается на свободу.

Я все жду, что обернется, чтобы залепить мне пощечину, или выплеснуть ушат заслуженного дерьма по поводу злоупотребления служебным положением, но Левитская просто уходит.

А я тянусь за следующей сигаретой.

Глава сорок девятая: Сложный

Я думал, что после смерти дочери уже никогда не смогу это почувствовать: тепло от ощущения маленькой жизни в руках, от того, что легкие наполняются невероятным детским запахом от одного только вдоха над покрытой пушком волос головки.

Но это происходит снова и снова, каждый раз, когда Юля просит приехать, чтобы помочь мне сыном.

Она назвала его Олег.

И меня выгрызает чувство вины, что после рождения моего Олега, я перестал думать о Хельге, как о своем ребенке. Хоть честно пытался и даже хотел предложить Жене идею с усыновлением. Но дал себе время подумать, решить, готов ли к такому ответственному шагу, тем более что с каждым днем все отчетливее вижу в нем черты его отца. Видел его только раз, но он намертво впечатался в память: такой же зеленоглазый, с таким же разлетом бровей и, кажется, даже парой родинок на тех же местах.

Смогу ли я стать хорошим отцом мальчишке, который через пару лет станет точной копией мужика, разрушившего все хорошее, что было между мной и Женей?

— Игорь? — Сонная Юля выходит из комнаты и останавливается в паре метров от меня, пытаясь понять, чему я улыбаюсь в этот момент.

Она живет в нашей бывшей квартире и хоть позаботилась и стерла воспоминания капитальным ремонтом и переделкой, она сама — лучшее напоминание о времени, которое мы провели в этих стенах. Вот такая: растрепанная, заспанная, с припухшими веками и цепочкой, переброшенной за спину.

— Я не думала, что просплю так долго.

Юля поправляет волосы, проводит ладонями по лицу, словно снимает невидимую маску сна, а потом резко протягивает руки, чтобы забрать Олега.

Иллюзия рушится.

Передо мной снова новая Юля, которую я давным-давно не люблю, и которая даже не скрывает своей кристально чистой ненависти ко мне. В ней, как в кривом зеркале, отражается вся суть наших теперешних отношений: симбиоз существ, которые не могут улучшить жизнь друг друга, но вынуждены сосуществовать, чтобы лелеять одно на двоих маленькое слабое существо.

— Я помою посуду и уйду, — бросаю через плечо, потому что не могу найти в себе силы смотреть на то, как вокруг моего сына сжимаются когти коршуна. Даже если она точно так же защитит Олега не только от меня, но и от всех горестей мира.

На часах уже одиннадцать, и я не тороплюсь домой только потому, что у Жени снова какой-то рабочий корпоратив. В последнее время мы так мало видимся, что когда оказываемся вместе в одной комнате, все разговоры в основном о работе и о делах. Наверное, и сегодня я усну один в пустой постели, а утром уеду в ресторан до того, как она проснется.

— Как у тебя дела? — спрашивает Юля, когда входит в кухню следом за мной.

Мне не нравится эти истеричные нотки в ее голосе, тем более, когда она держит нашего сына, но я слишком хорошо помню ее короткое и жесткое, брошенное в роддоме, когда она запретила медсестре хотя бы на минуту дать мне сына: «Ты потерял свое право быть его отцом, Игорь, воспитывай чужого ребенка». Поэтому я держу язык за зубами. Словно пес на привязи, который знает, что за лай его лишат даже голодной похлебки.

Юля никогда не простит, что я развелся с ней, когда она носила нашего сына.

И я со страхом понимаю, что сегодня у нее как раз то настроение, когда она запросто может наломать дров. Даже если в итоге жалеть о них буду только я.

— Все хорошо, — спокойно отвечаю я, загружая посуду в посудомойку. Осталось помыть бутылочки сына и загрузить их в аппарат для термообработки. — Слышал, ты наняла нового шефа?

— Слышала, ты подобрал старого?

Я не буду говорить, что она сделала большую глупость. Юля считает себя гуру, думая, что в свое время мой бизнес процветал только благодаря ее вложениям. На самом деле — и теперь я это прекрасно понимаю — я сам все сделал, воодушевленный любовью лучшей, как мне тогда казалось, женщине на всем земном шаре. Я хотел добиться высот, подарить ей все красоты мира и вкалывал, как проклятый, лишь бы заработать еще немного. И еще, и еще, пока у Юли не осталось желаний, которые мы бы не могли осуществить.

Она очень помогала мне, но совсем не там, где думает. И, оставшись без моей поддержки, начала совершать ошибки одну за другой.