Unknown - 2

Спустившись в фойе, она посмотрела в пустую гостиную, свою бархатную мебель из слоновой кости и бледный восточный ковер, чистый и нетронутый. Кремовый афган лежал на диване среди броских подушек, как будто Сэмми, возможно, дремал. После запаха горячего шоколада она направилась мимо столовой на кухню, остановившись у полузакрытой двери.

Сэмми плакала, дрогнула; Затем она взорвала нос. Голос Анны был мягким. «Я тоже плакал, я плакал после такого сна. О, так много раз. Но с ней все в порядке, Сэмми. Теперь твоей маме все в порядке.

- Но с ней все в порядке. Этот мужчина причинил ей боль, это Брэд Фалон - человек, который наблюдает за нами, который ворвался в наш дом. Человек, который убил моего Мисто.

Бекки смутилась. Если бы у Сэмми был дневной кошмар, он проснулся от нападения Фалона? Пробудился испуганный и плачущий - и Энн была там для нее, потянулась к ней? Что-то нежное в Энн протянулось?

Она перешла на кухню. Энн сидела за большим кухонным столом, спиной к Бекки, держа Сэмми на коленях, прижимая ее близко и нежно так, как Бекки никогда бы не догадалась. «Я тоже плакала, - тихо повторила Энн, - но твоя мать в порядке , И у нас с тобой все в порядке.

Сэмми посмотрел на Энн и потянулся, чтобы коснуться ее лица. Вокруг них воздушная белая кухня была свежей и гостеприимной с ее дверями шкафа со стеклянным стеклом, белыми плитками и тремя глубокими окнами, заполненными горшками зеленых трав. Мариоль стояла у обеденного туалета с двойными раковинами, спиной к Анне и ребенку.

«Мы вместе, - сказала Энн. «Теперь, когда наступают кошмары, у вас есть не только ваша мать, чтобы рассказать, вы можете мне и Мариолу рассказать, если хотите».

Когда ребенок взглянул на Мариола, стройная, мулатная женщина повернулась, чтобы посмотреть на нее , Энн сказала: «До сих пор я доверял только Мариолу, чтобы сохранить свою тайну. Но у нас есть все трое, Мариоль и я и твоя мама, чтобы держать тебя, когда приходят уродливые мечты, чтобы держать тебя и держать тебя в безопасности.

«Но вы не можете изменить то, что я вижу», - сказал Сэмми. “Никто не может. Он повредил маме, и он попробует еще раз.

Встряхнувшись, Бекки перешла на кухню. Сэмми вскочил с Энн на колени и прилетел к ней, обнимая ее. «Ты в порядке, мама? Он причинил тебе боль. Когда Бекки опустилась на колени, держа ее, Сэмми осторожно коснулся брызгового лоб и щеки. Вытащив стул, Бекки сидела, прижимая Сэмми, как сделала Энн, улыбаясь через ее тетушку.

«Он ушел?» Сказала Энн. «Как сильно тебе больно?»

«Просто синяки», - солгала Бекки, не говоря о боли, где она упала, и где он ударил ее. Она смотрела, как Мариол опорожняет ледяной поднос, завертывает лед в полотенце и протягивает его к ней. Когда она прижала холод к ее лицу, боль и синяки не имели значения, только слова Энн имели значение. Я тоже плакал после такого сна. О, так много раз. Что это было, откуда это взялось? Чтобы услышать, как Энн признается в том же предвидении, что и Сэмми, она действительно потрясена. Итак, странный талант Сэмми принадлежал к их семье?

Две полупустые кружки какао стояли на столе рядом с открытой книжной книгой Сэмми и третьей кружкой, где сидела Мариоль. Это была еще одна странная вещь в отношении Энн, подумала Бекки, что, хотя большинство южных домашних хозяйств не разрешают цветной помощи сидеть за столом со своими работодателями, здесь это не так. В этом доме, столь же уместном, как Энн в других делах, она и Мариоль были равны, были дорогими друзьями. Мариол, может быть, подумала Бекки, быть ближайшей подругой Энн, может быть, ее единственным настоящим другом.

Мариол вылила из кастрюли кастрюлю на кастрюлю, поставила кружку на стол перед Бекки, затем снова заняла свое место, ее темные глаза, когда она посмотрела на Бекки, с беспокойством: «У тебя все в порядке?»

Бекки кивнула , Обращается к ее доброте.

«Она особенный ребенок, - сказала Мариол. «Ей повезло, что родители понимают». Она с интересом посмотрела на Энн. «И, к счастью, тоже есть тетя, которая понимает». И Бекки подумала, не была ли Энн в ее собственном детстве не так повезло.

16

В дверях пролетел ЛИ, наблюдая за комнатой, где Морган стоял, обнимая свою семью. В минуту, когда Морган вошел, маленькая девочка бросилась на него, он крепко обнял ее и затянул жену. Ли не мог видеть большую часть ребенка со спины, ее длинные светлые волосы, одну прядь, застрявшую на воротнике ее синего платья из джинсовой ткани. Ее неряшливые ноги с несколькими царапинами, ногами с подкладкой. И с нетерпением она привязалась к Моргану, трое из них обернулись друг к другу, их голоса были мягкими и ласковыми. Ли хотел отвернуться, это эмоциональное воссоединение семьи не имело к нему никакого отношения. Больно неуместно, он предпочел бы вернуться в свою камеру и ползти на своей койке.