Эдуард Фукс - История нравов. Галантный век

Грубее всего были, без сомнения, развлечения тогдашнего люмпен-пролетариата, все существование которого было сплошным прозябанием и который черпал отдых только в диких оргиях чувственности. Однако о нравах этих слоев у нас — за исключением Англии — почти нет никаких сведений, и потому приходится удовлетвориться констатированием того факта, что здесь не было никаких просветов и что нужда служила сдерживающим моментом.

В особенности разнузданно вели себя, как и прежде, во время разных семейных праздников, народных празднеств и всякого рода торжеств и, наконец, во время исполнения старинных обычаев. Среди семейных торжеств на первом плане, как и прежде, стояли свадьба и крестины. Однако и поминки справлялись не менее шумно.

Не успели зарыть покойника, как в его доме устраивались поминки, на которых все пили и ели сверх меры. При таких условиях неудивительно, если мы слышим, что порой уже в такой момент вдова задумывалась над вопросом, кто из ее друзей лучше всего мог бы заместить покойного. Во время свадебного пира господствовали чаще еще те же обычаи, как и в эпоху Ренессанса. Такие же грубые шутки и жесты, и они по-прежнему приводили в восторг. Что эти последние остались такими же умопомрачительно грубыми, доказывают хотя бы свадебные поговорки, бывшие в ходу в XVII и XVIII веках; они или произносились вслух, или украшали так называемые «тарелки невесты», то есть тарелки, на которых невесте подносили подарки или в которые собирали среди гостей деньги для музыкантов.

Такой же грубостью, как эти поговорки, отличались и свадебные стихи, сочиняемые в честь новобрачных и произносившиеся под аккомпанемент соответствующих жестов. Распевавшиеся песенниками под музыку свадебные песни так же были часто не чем иным, как рафинированными скабрезностями. Подобными эротическими шутками занимались обыкновенно во время так называемой Nachhochzeit, которая праздновалась на другой день после свадьбы. Гваринониус рассказывает о таком торжестве начала XVII века, в котором он сам участвовал: «Я присутствовал на торжестве, последовавшем за свадьбой. Этот день здесь называется „золотым“, или „сыром в масле“. Песенники поют и играют самые непристойные песни. Этого еще мало. Был там и шут, он поставил посредине комнаты скамейку так, чтобы все его видели, а столов было четыре, и за ними сидели мужчины, женщины и девушки. Стоя на этой скамейке, он делал такие жесты, при одном воспоминании о которых мне становится стыдно. Даже язычники так не поступали».

Однако, как сообщает дальше Гваринониус, кроме него, никто из присутствующих не возмутился ни словесными, ни действенными скабрезностями, а, напротив, все были в восхищении. Вероятно, эти скабрезности состояли в юмористическом комментарии к первой ночи молодых и к тем переживаниям, которые они испытали. Если в течение XVIII века грубость языка этих произведений и несколько смягчилась, то это касалось в большинстве случаев только формы. Место наивной грубости заняла риторическая скабрезность, которой теперь все приправлялось. С этим явлением мы встречаемся главным образом в более образованных слоях.

Лучшим доказательством может служить излюбленное современным искусством изображение бракосочетания, так как ведь подобные художественные произведения были рассчитаны исключительно на господствующие классы. Эти картины постоянно варьируют те же немногие темы: «Отход супруги ко сну» и «Утренний подъем супруги», то есть самые пикантные эротические мотивы брака. Молодая, проникнутая затаенным любопытством, жеманится, оставаясь в первый раз наедине с влюбленным супругом: таков «отход ко сну». Женщина, настолько оставшаяся довольной первым уроком любви, что уже не стесняется ни матери, ни камеристки и неохотно покидает мужа, еще лежащего в постели, — таков «утренний подъем». Большинство остальных прославляющих брак современных картин также вращается вокруг этого положения. Высший и единственный бог брака — Приап: ему люди, вступая в брак, посвящают себя, и, чем милостивее этот бог, тем счастливее брак, и потому приносят жертвы только ему.

Так как народ долго придерживается своих обычаев, даже еще тогда, когда последние уже не коренятся больше в реальной жизни, то и в XVIII веке сохранились почти нетронутыми разнообразные эротические обычаи, связанные в разных странах с новым годом, масленицей, первым мая, Иваном Купалой и т. д. К описанным в первом томе (Ренессанс) обычаям присоединим еще следующие.