Малик Умбетбаев - Победит сильнейший

родители начинают взращивать стыд в головах и между ног

детей. И ответы взрослых на вопросы откуда и почему

впервые звучат как замаскированная ложь. До сих пор

зелёный цвет назывался зелёным. В этом же вопросе зелёный

лучше называть голубым. А ещё лучше не называть совсем.

Загадка. Вскоре ребёнок догадывается что ему врут. В итоге, во-первых, в детском мозгу пропечатывается право на

ханжество. Во-вторых, оставшись без ответа, дети с

удвоенным интересом начинают искать правду сами.

Подсказок-то вокруг полно. Да простят меня женщины, но

следует заметить , что женская половина цивилизованного

человечества, как показывает практика, более заинтересована

наводить тень на плетень во всем что касается интима.

Возможно именно греческие и римские матроны, устав от

общей телесной доступности, первыми стыдливо прикрылись

сами и заодно прикрыли неопределенностью ответы на

простые детские вопросы.

В новом году нас перевели в спальню напротив, смежную с

женской. В торцевой стене, разделявшей мужскую и женскую

спальню, была дверь. В старой спальне такого не было. Дверь

была заперта на ключ и выглядела как мишень в тире. Вся в

дырках. Подглядывали с обеих сторон. Но заделывали дырки

пластилином чаще с женской стороны. Позже в старших

классах у нас уже были свои ключи от этой двери между

спальнями. Подарок выпускников, от старших младшим.

Пока же мы знакомились с таким явлением как

эксгибиционизм. Иногда после отбоя девочки-гимнастки, зная что за ними подглядывают, показывали в спальне друг

другу различные стойки на руках и шпагаты. После отбоя

одежды на всех было минимум. Именно в это время в

спальнях проходили показательные межвидовые состязания.

Борцы брали на бедро баскетболистов. Конькобежцы на спор

прыгали в длину на ковре против прыгунов. Каждая спальня

показывала другой что-то своё, спортивное. Иногда просили

повторить на бис. Выступления гимнасток за дверью всегда

пользовались особенным успехом с нашей стороны.

Несмотря на то, что дневные тренировки выматывали нас

напрочь, после отбоя в каждом появлялась, буквально

возбуждалась новая энергия. Тестостерон. Думаю, если бы я

жил в семье, то узнал бы об этом позже. В смежной с

женской спальне, где ночуют шестнадцать подростков этим

занимались все. Но не сразу. В десять лет я и понятия не имел

о том, что можно как-то самоудовлетворяться. Но нас быстро

научили. В пятом классе с нами остался один реликт старой

школы второгодник Клаус. Так его называли и он был не

против. У всех в интернате были клички. Этот здоровенный

рыжий детина выглядел среди нас, пацанов, как взрослый. В

классе вёл себя тихо. В спорах не участвовал. В общем ничем

не выделялся. Кроме своей любимой поговорки - оп-пу-лей.

В его речи этот оппулей в виде громкого возгласа

использовался в разных ситуациях. Но чаще всего в конце

завершенного дела. Он мог дать подзатыльник со словом

оппулей. С этим же возгласом он мог поднять два ведра воды

или ковёр во время генуборки. Как-то после отбоя я увидел, что возле его кровати собрались мальчишки. Одни сидели на

железных спинках кроватей, другие стояли в проходе.

Присоединился к ним и я. Клаус сидел у стены на тумбочке, уперевшись волосатыми ногами в пол. На секунду мне

показалось, что в своей правой руке он держит третью руку, растущую из трусов. Левая то была на месте. Позже я узнал, что это называется половой гигантизм. У него был очень

толстый и большой член с нераскрывшеся головкой. Видимо, неудачное обрезание. Крайняя плоть не раскрывалась, он все

время был в чехле. В возбужденном состоянии это выглядело

как большая женская грудь, стянутая маленьким не по

размеру купальником. Клаус энергично двигал рукой вверх и

вниз, натягивая и отпуская кожу вокруг члена. Неожиданно

на кончике сначала появилась вязкое белое молочко, затем

оно струей пролетело через проход на ноги одного из

мальчишек. Клаус громко закричал «оппулей» и стал

брызгать остатками на собравшихся вокруг детей. Оппулей, оппулей. Все бросились врассыпную. Позже в ночи с разных

кроватей доносился монотонный скрип металлической сетки

под матрацем. Мальчики пробовали стать мужчинами. Как бы

стыдясь, но не показывая себя всем, как Клаус. Наверно его

можно назвать извращенцем. Но и мы были маленькими