— Я тебя не заставляю.
Слышу недосказанность, которая повисает в воздухе.
Вероятно, мне следует отказать ему. Коп или нет, но он сбивает меня с толку. Это опасно. А если в здании находится какой-нибудь другой коп, то это еще более рискованно.
Но я по какой-то причине теряю равновесие и падаю на него в неуклюжей позе, он сидит, не двигаясь, пока я сползаю его телу и сажусь на колени, чтобы быть с ним на одном уровне. Руками обхватывает мое тело, и я оказываюсь в ловушке. В любую секунду он может начать лапать меня. Достать свой член и трахнуть меня, как и другие. Это было бы не впервые.
Но он остается сидеть в том же положении, его руки сильные, но нежные. Объятие. Это объятие.
Иисус. Сколько времени прошло с тех пор, как мужчина обнимал меня? Просто так, нигде не прикасаясь, и чтобы его член при этом не был внутри меня? Давно.
Мое горло першит.
— Что дальше? — спрашиваю снова, в этот раз предлагая что-нибудь из меню. Реальное меню — это секс и боль, как и все остальное, что он любит.
— Я бы хотел прикоснуться к тебе, — говорит он, а его дыхание ощущается напротив моего виска.
Знаю, что это не все. Мы даже не договариваемся о цене, но я соглашаюсь спокойно и безропотно.
Смотрю в его глаза и чувствую что-то знакомое. Откуда я его знаю?
Сотни человек приходят сюда. Они для меня ничто, и все же я не могу отделаться от мысли, что запомнила бы его, если бы он пришел в любую другую ночь. Не могу избавиться от чувства, что видела его раньше. Встречалась с ним. Знаю его.
Я должна бояться. И я боюсь, но меня интересует татуировка на тыльной стороне его руки. Что она означает? Но появляются и другие моменты для удивления, особенно когда его рука дотрагивается до меня.
Он не начинает с моей груди или задницы. Не с тех очевидных мест, которые так важны для них. Одной рукой он проводит по шее и вдоль по спине. Сердце интенсивно колотится в груди, почти добровольно разрываясь. Я не могу свободно вздохнуть. Для меня это место неожиданно становится важным и уязвимым. Таким небольшим и всего лишь от одного бережного прикосновения его руки. Как это возможно, что у него такие большие руки?
Он скользит другой рукой по подбородку, приподнимая мое лицо. Смотрит мне в глаза. Я не могу отвести взгляд. Его глаза темные и бездонные, сверкающие, словно далекие звезды.
— Как тебя зовут? — бормочет он.
Хонор.
Почти произношу его, но это не то имя, которое я здесь ношу. Кроме того, мое имя объявляют, когда я выхожу на сцену. А он не похож на того, кто такое забывает, но после своего вопроса сжимает мою шею чуть сильнее, но осторожно, хотя и с легкой угрозой. Может схватить меня в любую секунду. Он знает это. Я знаю это. Блу, который ждет за дверью, тоже знает это, но всё сводится к доверию.
И я ему доверяю.
— Хани, — шепчу я.
Он повторяет моё имя так, словно раньше никогда его не слышал
— Хани.
Мой взгляд опускается на его рот, он жесткий. Суровые мужские губы и щетина, легкой тенью покрывающая его подбородок.
— А тебя?
— Тебе лучше не знать моего имени. — Его губы изгибаются в полуулыбке.
Я верю. Но именно эти слова заставляют меня довериться ему еще больше.
— Мне лучше не сидеть у тебя на коленях.
И не раздеваться для странных мужчин каждую ночь. Я предполагаю, что поезд уже ушёл. Его веки опускаются, выражая что-то вроде благодарности.
— Ты можешь называть меня Кипом. — Должно быть, он видит, что я ему не верю, потому что тихо смеется. — Это мое настоящее имя. Не то, что Хани.
Я вздрагиваю от неожиданного удара, но чего он ожидает? Правду?
Правды нет. Хани не является моим настоящим именем, но меня так называют каждый день, поэтому я чувствую себя все меньше и меньше Хонер Моретти. Становлюсь прозрачной, словно призрак. Иллюзорной. Это то, что скрывается во мне. Ненастоящее имя делает меня невидимой.
Он смягчается, видя выражение моего лица.
— Это сокращенно от Киплинга.
Именно в этих нескольких словах он дает мне что-то. Что-то личное. И реальное. То, что является редкостью в этом клубе. Во всем мире. Это заставляет меня хотеть большего. Я вижу старые кости, повсюду торчащие из земли. Хочу копнуть глубже, чтобы раскрыть больше правды.
— Как и Редьярда Киплинга?
Его брови приподнимаются, хотя он и пытается скрыть это. Но я это замечаю.
— Ты удивлён, что стриптизерша читает стихи? — спрашиваю я.
— Нет.
— Лжец. Хотя я не злюсь. Девушки здесь выживают. Мы карабкаемся на поверхность. Это не оставляет свободного времени для чтения.
Читать дальше