Би ДЖЕЙМС - СЛЕЗЫ НА ЛЕПЕСТКАХ РОЗ

– Послушай, Рэнди, – нетерпеливо начал Патрик. Не стану отрицать, что я примчался сюда, не собираясь щадить ничьих чувств. Но я же не знал. Я же не мог знать.

– Ты приехал сюда, желая получить Джордану, ударила в самое больное место Рэнди. – И, по твоему собственному признанию, тебе плевать было на то, через кого придется переступить, чтобы добраться до нее.

Патрик выругался сквозь зубы, набрал побольше воздуха – и ощутил, как с трудом

завоеванное спокойствие покидает его.

– Да! – рявкнул он, стараясь удержать новую вспышку ярости. Негритянка видела его насквозь и не желала никаких изворотов. Рэнди желала правды. А ему – такого с ним давно не было – правда причиняла боль. Жгла. И будет жечь впредь.

Он снова глотнул воздуха, словно утопающий перед тем, как в последний раз скрыться под водой.

– Да, – почти устало признал он. – Я приехал сюда, мечтая получить Джордану. Чертово нахальство распирало меня, я был уверен в своей победе. Мне плевать было на то, что могли сказать по этому поводу окружающие. Я хотел завоевать ее.

– А дальше что?

– А дальше – обычное течение…, связи…, романа, если тебе больше нравится это слово.

– Течение? Как во время гриппа или свинки. Только приятнее. А теперь у тебя какие намерения?

– Никаких.

У Рэнди упало сердце. Она рискнула – и проиграла. Патрик человек сложный. Уверенный. Проницательный. Его можно застать врасплох один раз, максимум два. Но, уж конечно, не три. И ей ли, уличной проститутке, тягаться с ним! Ничего она не может поделать, чтобы удержать его, чтобы не выпустить его, не дать уйти из жизни Джорданы.

А может, оно и к лучшему.

Слишком уж он жесткий, непреклонный. Если он останется, безмятежная жизнь Джорданы наверняка омрачится, без боли не бывает любви. Но есть боль, которую стоит перенести. Вещественным доказательством этого Рэнди считала дочку.

Джордане в жизни нужно больше, чем только работа или друзья. Ей нужен мужчина. Такой, как Патрик.

Жесткий, непреклонный, властный. Способный одолеть ее тягу к затворничеству. В последние месяцы Джордана, несмотря на всю свою отвагу, медленно, но упорно отстранялась от жизни, так и не познав ее.

Я должна это остановить, подумала Рэнди с обновленной упрямой решимостью. Раз уж сложилась такая драматическая ситуация, раз уж Патрик здесь, она так легко не сдастся.

– Ты встретил женщину, и что-то в ней тронуло тебя. Да так сильно, что ты перевернул небо и землю, чтобы ее разыскать. Она же не изменилась. Та самая женщина, ради которой ты прилетел с другого конца света. – Рэнди потянулась к рюмке, оказавшейся пустой. Поставив ее на стол, она изо всех сил пыталась придать голосу твердость. – Слепота не делает ее менее прекрасной. Или менее желанной.

– Делает, – проговорила от двери Джордана. – Перестань его уговаривать, Патрик крутанулся на стуле, локтем задев рюмку.

Рэнди успела ее подхватить, но, даже если бы рюмка разбилась вдребезги, Патрик вряд ли это заметил бы.

Он впился глазами в Джордану, охватил ее взглядом с головы до ног.

Да, небольшое отличие было, теперь он это видел лишь потому, что знал.

Но оно не делало ее ни менее прекрасной, ни менее желанной. Она переоделась из белого платьица в алый сарафан, подхваченный тесемкой на шее и оставлявший плечи открытыми. Копна волос откинута за спину, но там и тут золотисто-платиновые влажные локоны выбивались, падали на лицо и на плечи. Кожа отливала на солнце нежным блеском.

Воплощенное целомудрие в девственно-белом наряде исчезло, уступив место соблазнительной, теплой женщине. Лицо без следов косметики, платье, небрежная прическа создавали образ не детской невинности, но женщины, которую хочется обнимать. Которую хочется прижать к себе, чтобы зарыться лицом в водопад волос, освободить тесемки сарафана и обнаружить под ним все ее дивные тайны.

Тайны, которых ему никогда не открыть.

Скрипнув зубами, Патрик оторвал от Джорданы взгляд и посмотрел ей за спину, ожидая увидеть Конроя на шаг позади нее. Жаждавшая выхода ярость вспыхнула с новой силой. Копрой обязан был бы находиться рядом. Хотя, с отвращением подумал он, защитник из этого фотографа никудышный. Разве можно доверять ему такое беспомощное существо?

– Где твой дружок? – прорычал он. – Который гоняет тебя взад-вперед по лугу в нескольких дюймах от озера?

– При чем тут "гоняет"? Он выполнял свою работу, – возразила Джордана.

– Его работа. Твоя жизнь. – Если бы не душивший его гнев, Патрика восхитила бы ее доверчивость. Сам он не доверял никому, кроме Рейфа.