Свен Хассель - Блицфриз

— Клянусь Богом, я устрою вам конфирмацию, — пообещал нам оберcт. — Такую, что не обрадуетесь. Заткну в глотки ваши молитвенники и буду таскать вверх-вниз по колючей проволоке, нечестивцы!

В степи появляются плотные ряды одетых в хаки русских пехотинцев. Их тысячи и тысячи. Людская волна несется вперед по колышущейся траве. Немецкие пехотинцы в серо-зеленой форме кажутся ничтожными по сравнению с этой ордой. Русские идут вперед с примкнутыми штыками, словно бы не обращая внимания на наш сосредоточенный пулеметный огонь.

Наша пехота в панике отступает со своих позиций. Офицеры пытаются остановить ее. Немецкие пули убивают немецких солдат, но ничто не останавливает бегства обезумевшей от страха толпы. Не желающие отходить офицеры втоптаны в землю.

Мы сражаемся уже не за отечество, а за свои жизни. Взлетают красные ракеты, подающие сигнал артиллерии. Перед русскими полками вздымается огненный вал невероятной силы. По наступающим строчат сотни пулеметов.

Наша рота укрывается за кирпичными стенами. Снаряды метут степь огненными метлами.

Мы медленно выводим танки на высотку, с которой видно далеко на восток. Вдали видны русские войска, идущие плотной колонной.

Танки движутся вперед широким клином без поддержки пехоты, круша стены и развалины. Наши пулеметы беспрерывно строчат. Батарея пушек на конной тяге пускается в бегство. Пушки бешено раскачиваются, потом попадают под град снарядов, взлетают на воздух и падают смешанной грудой металла, древесины, человеческой и конской плоти. Мягко жужжат вентиляторы, изгоняя из нашей кабины кислый пороховой дым. Из люков летят стреляные гильзы. Танк содрогается от непрерывной отдачи при стрельбе. Нас охватил какой-то охотничий азарт; мы смеемся, когда попадаем в цель. О том, что убиваем людей, не думаем. Время замерло. Жара невыносимая. Выдался необычайно теплый осенний день. Мы уже час в бою или пять? Не представляем.

Огонь пехоты оглушительно барабанит по стальным бокам танка. Несколько раз истребители танков пытаются подбежать к нам с магнитными минами, но мы видим их и сжигаем огнеметами в пепел.

— Атакуют танки противника! — раздается из динамика. Из-за дальних холмов появляются триста или четыреста Т-34. Полк с жутким грохотом открывает огонь из всех орудий. Вся земля в огне. Передние русские танки взрываются в адском пламени и дыме, но очень вскоре множество T-IV превращается в горящие белым огнем костры. Маслянистый черный дым поднимается к ясной голубизне неба.

Снаряд за снарядом вылетают из длинных стволов и с воем летят в массу танков противника.

Все больше и больше танков с обеих сторон взрывается и разваливается. Спасаются всего несколько экипажей. Большинство гибнет в огне. Такова участь танкиста.

Неожиданно танки противника разворачиваются и на полной скорости скрываются за холмами. На минуту кажется, что они спасаются от нас, но потом мы понимаем их цель. Т-34 разворачиваются снова и безостановочно катят через наши обороняемые малыми силами пехоты позиции в нескольких километрах к северу. Используют немецкую тактику. Прорваться там, где сопротивление самое слабое. Короче говоря, блицкриг!

Оберcт Хинка сразу же понимает опасность и дает приказ к немедленному отходу.

— Танки, назад. Быстро, быстро!

Ребята в траншеях предоставлены своей участи. Танки катят обратно на полной скорости.

Мы останавливаемся, чтобы подобрать раненых. Они лежат друг на друге, похожие больше на мешки с мукой, чем на людей. Для заботы о них нет времени. Пусть благодарят судьбу за то, что едут хоть так.

Они лежат по всему танку. На передней части, на башне, на задней, где нужна почти сверхчеловеческая сила, чтобы удержаться, когда танк подскакивает на неровной земле.

— Товарищи, возьмите нас! — кричат те, кого мы вынуждены оставлять. — Не бросайте!

И умоляюще тянут к нам руки.

Мы отворачиваемся, Порта увеличивает скорость, и они исчезают в туче пыли и выхлопных газов. Места на танке больше нет, и если мы вступим в бой, те, кто облепил его, будут легкой мишенью для пулеметов противника.

Мы несемся по кустам и ложбинкам. 25-тонный T-IV раскачивается, словно корабль в бурном море.

Не сбавляя скорости, мы несемся прямо через артиллерийский парк. Нам едва видна пыль, поднимаемая полком далеко впереди. Это гонка со смертью. Если клещи сомкнутся раньше, чем мы проскочим, нас расстреляют, как мишени на стрельбище.

— Быстрее, быстрее! — непрерывно раздается из динамика. Мы останавливаемся, чтобы взять на буксир подбитый танк Барселоны. Трос рвется с жалобным завыванием, его хлестнувший назад конец сносит одному из «наших» раненых голову. Это какой-то фельдфебель. Потея и бранясь, мы закрепляем новый трос. С T-III Барселоны на буксире едем через горящую деревню на значительно снизившейся скорости.