Александр Варго - Медиум

– Вторая хорошая новость?

– Она умеренно хорошая, – подумав, сообщил Павел, – Наблюдения за нами пока что нет. Так что не думаю, что до Магдебурга по нам шмальнут из гранатомета. Но неудобство в затылке присутствует, согласись?

– Вы смотрите на меня, как на покойника, – нервно заметил бледный старик. Возможно, он и сохранился лучше своих товарищей (а если учитывать состояние последних, то наверняка), однако непрекращающийся страх свое дело сделал – он выглядел ужасно. Тряслись руки, не находя себе места, блуждающий взгляд испытывал трудности с фиксацией. Он сидел в кресле как-то боком – старался казаться незаметнее, несущественнее, – Неужели я так плохо выгляжу?

– Вы выглядите прекрасно, Анатолий Павлович, – пробормотал Павел.

– А если честно, скверно, – добавил Вадим, – Вы готовы к откровенному разговору? Предмет беседы: мистика, современность и исторические экскурсы. Хорошо бы нам поговорить наедине.

Он покосился через плечо. Прилично одетый господин, густо покрытый угреватой сыпью и кучерявыми волосами, произвел беспокойное движение плечами, покосился на пожилую женщину, сидящую рядом с Басардиным. Женщина была бледна, губы скорбно поджаты, в глазах застыла вселенская меланхолия. Много лет назад она, должно быть, была красавицей, но о тех благостных временах свидетельствовали лишь пышные волосы и мало изменившийся овал лица. Остальное выглядело удручающе и грустно, включая костлявые, изъеденные артритом пальцы, украшенные какими-то «детскими» колечками с бриллиантами. Шарм превратился в шарж. Они сидели в просторном холле, отделанном с приличествующей изысканностью. Над головой простиралась галерея, переходящая в белокаменную лестницу. Несколько минут назад на галерее мелькнула некрасивая женщина не самого жизнерадостного возраста – с собранными в пучок волосами, закованная в плотный фартук, вооруженная технически сложным приспособлением для мытья полов, похожим на снайперскую винтовку. Испуганно посмотрела на незнакомых людей, шмыгнула обратно, решив повременить.

– Я понял, молодые люди, – вздохнул Басардин, – Полина, дорогая, и вы, Хольгер, оставьте нас ненадолго, я должен поговорить с гостями.

Женщина посмотрела на Вадима с непередаваемой тоской, поднялась, на удивление легко для своего возраста, сделала знак угреватому Хольгеру.

– Хорошо, Анатолий. Не забывай, что тебе нельзя нервничать. И вы не забывайте, молодые люди…

Они остались втроем – в огромной гостиной, занимающей половину этажа. Постукивал маятник старинных часов, пахло лавандой – ее добавляли, по всей видимости, в моющее средство. Инородным предметом возвышался на подиуме белый рояль. Ощущение комфорта не появлялось. Полчаса назад с наступлением темноты они объехали с юга Магдебург – старинный ганзейский город, столицу федеральной земли Саксония-Ангальт, миновали похожую на лес парковую зону, восточные предместья, плутали по обширной территории, названной бы в России коттеджным поселком. Гюнтер, уроженец Эрфурта, где и проживал по сей день, слабо ориентировался в пригородах, но неплохо знал сам Магдебург. Пока блуждали, он успел рассказать, что город страшно древний, отсюда когда-то шла христианизация всей нынешней Восточной Европы. Город трудно называть цельным – ГДР-овские блочные здания сильно уродуют его облик. Но какие прекрасные в центре памятники немецкой романтики! Собор и монастырь святой Марии, раннебарочная ратуша на Рыночной площади, а перед ратушей стоит под каменным балдахином рыцарь Роланд – хранитель города. В Магдебурге роскошный городской парк Ротехорн, разбитый в девятнадцатом веке, один из лучших в стране ресторан и винный погребок Weinkeller Buttergasse… Найти Вользенштрассе, 179 оказалось непросто. Строгих очертаний особнячок за решетчатой оградой, вереница вязов, большой газон напротив дома. Покой и безопасность русского композитора оберегали несколько охранников в полугражданской униформе, нанятые в одном из охранных агентств Магдебурга (видно, денег на охрану пока еще хватало). Строгий тип остановил машину, проверил документы, связался по телефону с хозяином, описав приметы прибывших (знаний немецкого, почерпнутых в школе, хватило на простейшее умозаключение). «Ты как в языке Шиллера и Гете?» – прошептал Фельдман. «Хреново», – отозвался Вадим, – «Но спасибо, что спросил. А ты?» – «Еще хуже», – хмыкнул Павел, – «Хенде хох», «цурюк» «шнелле» со «швайне» – вершина творческого роста. Зато у меня в русском большой словарный… этот… как его…» Гюнтер, не входя в дом, распрощался с друзьями. Как выяснилось, у него имелись несколько выходных, поэтому по просьбе Фельдмана (видимо, за отдельную плату) он согласился денек-другой побыть рядом. «Буду на связи», – пообещал Гюнтер, – «А если связи не будет, ищите меня на Эристад в гостинице дядюшки Альтке. Десять минут, и я у вас… если не хвачу, конечно, лишку в тамошнем кабачке».