Александр Варго - Медиум

– А ведь был сигнал в голове, – почти по-человечески усмехнулся полковник, – Не поверите, Вадим Сергеевич, испытал неприятное чувство, что в соседней комнате кто-то есть. Но угроза от вас не исходила, поэтому меры не принимались. Зачем нервировать безутешную родственницу покойного? Вы верите в интуицию?

– Как скажете, – пожал плечами Вадим, – Могу поверить даже в переселение душ.

– Майор Одиноков, – бесцветно представился второй чекист, – Мы ни в чем не собираемся вас убеждать, Вадим Сергеевич. Это ВАМ предстоит убедить нас.

Как-то странно, но с появлением этих двух он начал потихоньку успокаиваться. Самое страшное – ожидание. Конечности уже не тряслись, уцелевшие нервы теряли натяжение, он мог спокойно говорить и осмысливать услышанное. Не приглянулся ему майор Одиноков. Не холеным видом (он плевал на его вид), не брезгливостью по отношению к «интервьюируемому», не въевшейся печатью, чем-то другим…

– Не понравились вы, Альберт Николаевич, нашему другу, – проницательно заметил полковник и покосился на майора. Последний покосился на полковника. Еще одна странность – эти двое существовали как бы порознь, хотя и делали общую работу. О полковнике он не мог ничего сказать. Но и о майоре он не мог ничего сказать…

– Давайте приступим, – предложил полковник, раскрыв папку, с которой пришел. Пролистал несколько бумажек, – Мы ознакомились с материалами дела, любезно предоставленными милицией…

– Вы считаете, что это я убил Марию Белоярскую?

– Субботину, – поправил майор, – Мария Викторовна носила фамилию мужа, с которым год назад развелась. Не надо делать вид, будто вы этого не знали.

– Не знал, – вновь оробел Вадим, – А это… так принципиально?

– Мы не будем говорить о смерти Марии Викторовны, – досадливо поморщился Баев, – Хотя, по нашему глубокому убеждению, вам незачем было ее убивать. Но милиция разберется (губы Одинокова при этих словах исказила саркастическая гримаса), – Органы государственной безопасности интересуют обстоятельства смерти Урбановича и Белоярского.

– К обстоятельствам их смерти не имею отношения, – признался Вадим, – Урбанович убит, насколько знаю, в бане – человеком мелких пропорций. А в момент гибели Белоярского я сам находился в состоянии… максимально приближенном к смерти, хотя и лежал с ним в одной больнице.

– Вот видите, как много вы знаете, – усмехнулся Одиноков.

– Вот об этом и поговорим, – подхватил Баев.

– О чем – об этом? – не понял Вадим.

– Обо всем, – пояснил Одиноков, – Как выясняется, вы кое-что знаете.

Ночь текла по своим временным законам. Но для Вадима время сплющилось, он находился в царствии мертвых – так непохожем на царствие живых. Здесь даже воздух был другим – максимально сжатым, каким-то прелым, им невозможно было дышать полной грудью, только приспособиться. Он изложил свою историю по второму разу. Он должен был поверить в то, что говорит. Отработать систему Станиславского. Обойти все камни, не выдать хороших людей, убедить. Пусть местами подлог, местами – полная нестыковка, но это лучше, чем железная логическая взаимосвязь, которая вызовет подозрения в первую очередь. Побольше жизненной правды. Кажется, Троцкий писал: «Даже самый фантастический подлог приходится все же выстраивать из элементов действительности»…

Чекисты умели слушать. Не умели бы слушать, не были бы чекистами. Вадим выдохся, замолчал. «Экзаменаторы» обдумывали вопросы.

– Кто, по вашему мнению, мог убить профессора Комиссарова и Марию Субботину? – ровным голосом поинтересовался Баев.

– Я постоянно думаю об этом. Но это явно не мои знакомые. Фигура в тени. Лично мне, господа офицеры, безразлично. Каждый должен выполнять свою работу. Заниматься убийствами должны соответствующие органы, не собираюсь их подменять…

– Но вы пытались, – заметил Одиноков.

– Пытался, – согласился Вадим, – На меня покушались два раза – это страшно, если вы меня понимаете. Защищать меня никто не собирался, поэтому была мысль прояснить обстоятельства, вывести себя из-под удара…

– Странное представление о выведении себя из-под удара, – покачал головой Баев.

– Кто, по вашему мнению, мог на вас покушаться? – настаивал Одиноков, – Те же люди, что устроили ликвидацию Урбановича и Белоярского?

Вопрос не имел смысла, являлся чисто риторическим. Но чекисты не задавали вопросов просто так. Они раскладывали по полочкам сидящего перед ними человека, подмечали реакцию, раздражение, фиксировали чувства, Боже упаси, мысли…