Gavrila Derzhavin - Духовные оды

И ты, о милая лампада,

Луна! (так воспевал пастух)

Средь звезд вдали блестяща стада

Свой тихо совершаешь круг.

Сумрачны тучи удивились

Задумчивой красе твоей,

Когда края их посребрились

От светлости твоих лучей,

И ты царицей нощи стала,—

Оспоривая день, блистала.

Так тьмы планет в молчаньи путь

Проходят свой благоговейно,

Стремяще неотложный труд

К мете всеобщей стройно, верно.

О, коль сей дивен тихогром 1

И льет гармонию какую!

Как светлых Серафимов сонм,

Крылами песнь на нем святую

Порхав, по сферам издают,

Созвучно все Творца поют.

Воскликни, хор, воскликни вдруг,

И ты Творца с тьмой звезд согласно

Пой с Серафимы велегласно;

И ты Его творенье рук.

Веселой трепетной душой

Хвалу Его любовью пой!

В бесчувствии глухом лежащего владыку

Проникнул сладкий шум сего священна лику.

Оцепенелый взор вкруг дико водит он

И чудесам небес дивится, мыслей полн.

Но ново пение восстало

И вновь царя слух обуяло:

Он слышит, Океан, восстав, с чел звезд потек

Шумяще в свой предел, во глубины безмерны;

Возникли гор хребты мгновенно из середь бездны

И меж себя пути отверзли бегу рек;

А там, нагнувшися, скалы круты, кремнисты

Низвергнули с себя журчащий чистый ключ,

Который, как жемчуг пересыпаясь чистый,

Катит по мураве поток свой в понт зыбуч.

Виждь, пестреет стадом холм,

Агнцы по лугам резвятся,

Тонким скрыты облачком

Песни жавронков гласятся;

А как солнца луч багряный

Загорится средь ручья,

Отдаются рощи дальны

Свистом громким соловья.

С неба Ангелы нисходят,

Песни ангельски поя,

И блаженство их низводят

В тени злачные рая.

Мир ликует и спокойство,

Под смоковницей сидя;

Цвет вдруг, запах и довольство

К их желаниям ведя,

Непорочность и веселья

Рука об руку идут;

Там не знают лицемерья,

А все в радости живут.

Будь, чета благословенна,

Век невинностью спряженна,

Ублажайся счастьем вновь,

Чистая сердец любовь.

Хор смолк. Монарх челом своим с одра склонился

И, благовенья полн, во помыслах молился

Толиких множества Создателю чудес.

Но злобы дух в нем вновь воскрес

И черным жег огнем его с сугубой силой.

Царь бьет себя во грудь с душой унылой:

Почто веселье и покой,

Рек, в хижинах живут, а дом забыли мой?

Быстрые гласы, теките,

Духа печальна будите,

Коль не почувствует сам,

Грех что его есть тиран.

Стени и жалуйся, о арфа! скорбным тоном,

Стени и наполняй весь свет его уроном.

Несется, слышу, вопль, и стон, и плач, и вой.

Какое зрелище я вижу пред собой!

Увы! напрасны суть твои уж слез потоки:

Преступная чета, ты пала в грех жестокий.

С невинностью твоей веселость протекла,

Смерть косу на тебя, яряся, занесла

И Херувима меч огнем вокруг сверкает,

Отчаянье в очах везде тебя пужает;

Возненавиженна сама собою став,

Куда сокроешься, себя собой терзав?

Несчастная чета! оставленная Богом,

В лесах ли будешь жить, с зверьми под листьев кровом;

Но ты жалка, твое плачевно состоянье!

Подвиглись небеса, все Ангелы в рыданье;

Дол плачет, плачет холм, гул вкруг твердит: увы!

О, коль несчастливы, сердца порочны, вы!

Быстрые гласы, теките,

Души преступны разите,

Правд не познают коль сих,

Что грех мучитель есть их.

Кичливу грудь царя и страх и стыд бунтуют,

В надменном гнев лице и злость изобразуют,

Кровавы, выпуклы глаза его свирепо зрят.

Но юноша хоть то и примечает,

Без робости играет,

Ланиты правдою горят,

И смотрит так на злость тирана он спокойно,

Как добродетели смотреть на злобу сродно.

Под взором блещущим вслед скачущим перстам

По арфе огнь бежит, сверкая по струнам,

И возбуждаючи высоки, страшны тоны,

Грех в бедствии поет и казнь его и стоны:

Громы в громы ударяют,

Гул за гулами ревет,

Смерть и ужасы летают,

Молния вселенну жжет;

Бездны разверзают зевы,

Бог преступников казнит.

Князь и царь, рабы царевы,

Кто от Бога убежит?

Род Иаковль! веси, грады

Брось и кущи ты свои,

Ты умрешь,— и нет пощады

За злодействия твои.

Ты умрешь,— и я уж внемлю

Шум вокруг небесных стрел;

Тропы смрадны кроют землю

И Солима пуст предел.

Внемли! се крик и вопль из бездны возникает,

Се слабо до ушей доходит он моих,

Се тише от часу, все тише,— исчезает,

И вот уже совсем затих.

Погибли навсегда хулители Господни,