Тарабанчук Анатольевич - Проект Бессмертие

-- Отойди от автомобиля! -- в голосе Арсения явственно послышались металлические нотки. -- Ты слышишь, что я говорю, дядя? Здесь что-то нечисто! Не вздумай открывать двери!

Санитар обернулся и поразился невероятной перемене, произошедшей с племянником - тот смертельно побледнел, наблюдая за тем, как на землю, просачиваясь из-под дверцы, капают грязно-красные капли рвотной массы. Иван Савельевич с неожиданной прытью отскочил от машины и яростно замахал руками в сторону любопытствующей пожилой женщины, мелкими шажками приближающейся к ним:

-- Сюда нельзя! Уходите немедленно! Проход строжайше запрещен!

Тем временем Богун достал из кармана халата шприц, распечатал его и набрал из грязной лужицы несколько кубиков кровавой жижи. Затем, соблюдая все необходимые меры предосторожности, он упаковал шприц и спрятал его. На лице Арсения была явственно написана растерянность.

-- Что будем делать, Арсюша? Соображения на этот счет какие у тебя имеются? -- дядя, за годы работы на скорой привыкший решать все вопросы просто и на счет "Раз! Взяли, понесли!", томился от бездеятельности. Как и любой мастеровой человек, он уже прикинул, какими образом правильно поддеть отверткой замок на двери машины, чтобы не сильно повредить тот, и теперь топтался возле племянника, не зная, что лучше: проявлять осмотрительность и оставаться на месте, или понадеяться на славянское "авось" и все-таки вскрыть заблокированные водителем двери, доказав при этом себе, а заодно и всему миру, что может!

Арсений неопределенно покачал головой и пробормотал:

-- Ждать будем, ждать. Выбора у нас нет, понимаешь? Плохое предчувствие у меня, Иван Савельевич. Ты что думаешь, сержант сам догадался включить блокировку?

-- А что, нет? -- пожал плечами санитар и пристально взглянул на племянника. -- Или ты другое полагаешь?

-- Сложно сказать... Неизвестных составляющих слишком много на мой взгляд в этом деле... Думаю, когда водитель сигналил возле скорой, понимая, что дела его плохи, он не имел четких инструкций, а затем ему по связи приказали не выходить из машины и закрыться изнутри.

Санитар с пониманием кивнул и со вздохом опустил в карман отвертку. Немного помолчав, он вновь извлек ее оттуда:

-- А может я того, распечатаю? -- в голосе дяди послышалась просительная интонация. -- Вон, люди живые мучаются! Хоть и в форме, но свои, наши! Как не помочь, скажи, Арсюша?

-- Нет! -- жестко отрезал доктор. -- Нельзя. Если я правильно ориентируюсь, то с минуты на минуту за ними приедут люди в погонах и все попутно нам объяснят. Не пори горячку, дядя. Подождем.

Неожиданно из-за угла неотложки выплыл напарник Ивана Савельевича, тоже дежурный санитар, кое-как выбритый мужчина со спитым маловыразительным лицом по фамилии Синицын. Не обращая внимания ни на машину, ни на находящихся в ней людей со странной симптоматикой, он враскачку подошел к Богуну.

-- Арсений Николаевич, разрешите обратиться, -- тщательно выговаривая слова, слегка заплетающимся языком сказал он и пошатнулся. -- Коллеги, да, просили меня подсобить им в одном оч-ч-чень важном вопросе. Без меня никак не обойтись им... Нижайше прошу отпустить на полчасика где-то, плюс-минус природная погрешность. Вот по сути и все.

Иван Савельевич возмущенно топнул ногой и неодобрительно хмыкнул:

-- Опять ты, Жора, в кочегарке нажрался. Еще мало? Сколько ж тебе надо для полного счастья на грудь принять?

Спитый уперся хребтом в стену и агрессивно возразил:

-- Не пил. От бесед умных голова кругом идет, признаю. Амфибрахий исследовали. Теперь вот к анапесту подбираемся, осилить желаем. Но тебе этого не понять, Иван. Раскольник ты и раб тьмы кромешной!

Иван Савельевич с ног до головы смерил спитого пренебрежительным взглядом, но промолчал, всем своим видом выказывая пренебрежение к напарнику.

Богун тяжело вздохнул:

-- Что с тобой делать, Синицын, ума не приложу. В отцы по возрасту мне годишься... Ты же меня, Синицын, под монастырь подводишь!

-- Так вы, Арсений Николаевич, тоже зодчеством интересуетесь? -- восторженно удивился плохо бритый, приятственно украсив улыбкой мятое лицо. -- Исключительно, оправдываюсь, монастырским? "Монашеская республика" на Афоне? Одесса - мама, Константинополь - папа? Не ожидал, никак не ожидал! -- Он удивленно повертел головой, достал из глубокого кармана брюк пустую бутылку, заглянул в нее сквозь надбитое горлышко, огорченно вздохнул и с удвоенным энтузиазмом повторил: -- Не ожидал! Алмаз сокрытый вы в себе таите, доктор! Лучами брызжите на мир печальный сей!.. Гм, тогда что же, милости прошу со мной пройти, обсудить так сказать, на коллегиальном собрании. К свету знаний, возвышенно выражаясь, присовокупиться!