Бобух Николаевич - Аlexandr

Казалось приехал весь свет. Был дажуе мой ПапА, с супругою.

Константин блистал в новом полконичьем мундире. Аракчеев до сих пор не мог поверить в этот праздник. Мой лучший друг, Строганов Павел, Был одет в новый лондонский наряд, коему чулки и бриджи заменяли длинный, до самых туфлей, штаны. А сюртук, или по лондонски фрак, заменял фрак нового покроя, популярный ныне САСШ, фрак с полной юбкой, очень похожий на современный, но со стоячим вортником, и двумя рядами пуговиц, то бишь, двубортный. Как сказал мне один из османских вельмож, присутствовавших на балу, здесь было скоплено богатство, в разы превосходящее все богатство порты. По количеству невест, этот бал мог соперничать с крупнейшими невольничими рынками Станбула. По красоте и богатству украшений, конкурентов не было. Со всей варварсвой безвкусецей, на местных дамах присутстволи бюджеты целых княжеств и даже королевств.

На любай из дам присутствовало такое количество украшений, что на эти денеьки можно было бы вооружить и посторить несколько современных моему разуму авиаонсцев.

А еще здесь были мужчины. Тот же князь Куракин, несмотря на немилость государыни, прибыл ко двору. И по его деянию, становилось понятно, почему, много позже, и в нашей истории, его называли 'алмазный князь'. Кстати, именно благодаря ему в современной мне европе появился, так называемый русский сервис. То есть привычный в моем мире сервис, когда блюда подают на стол по одному в порядке их появления в меню. А не все одновременно.

Правда, эта традиция появилась только в начале девятнадцатого века, когда Куракин стал послом в Париже. Кстати, однажды 'алмазное' одеяние Куракина спасло его от пожара.

Правда, я ждал завтрашнего утра. Когда возле елки, установленной в малом обедденом зале собираться все наши друзья, и будут распаковывать подарки. Эту традицию решили ввести мы сами. До этого ее не существовало в пределах Европы. Да и вообще мира.

Но мы изначально сговорились почти со всеми нашими друзьями об этом мероприятии, и ждали десяти утра, завтрашнего дня, когда все наши близкие будут распаковывать подарки.

Объявление Императрицы, в котором говорилось, что я становлюсь преемником престола вызвало настоящий ажиотаж. И стало совершеннейшей неожиданностью для моего отца. Но он выдержал данное известие с гордостью, не став оглашать свои права на трон. И даже обещал остаться на раздачу подарков на следующее утро.

Я же, наряженный, как новогодняя елка, в кучу брильянтовых наград и нарядный костюм, стал центром всего бала, до самого его окончания. И не смотря на то, что мне льстили все поползновения девушек, приходилось делать недовольную мину, и доказывать очередной претендентке на пост любовнице, ее не состоятельность и не актуальность этого поста в данный момент времени.

Но все равно, сама атмосфера праздника, поднимала настроение. Даже французы, обычно только то и делающие, что жалующиеся на свою судьбу, и сетующие на то что происходит в их родной франции, позабыли о своих проблемах, и отдлись полностью на волю того праздника, что шел по домам и весям на руси

Я даже в карты умудрился выйграть. Кстати в этом времени выйграть в кары означало выйграть немалую сумму. И я выйграл немало. Сорок пять тысяч рублей. Даже не представляю как это много. Точнее представляю. Крестьяне, когда зарабатывают пять рублей в год, могут считаться зажиточными. Я же за вечер заработал как они за сорок тысяч лет.

Вообще, пышность этого бала произвела впечатление даже на меня, человека при русском дворе мягко говоря не нового. Единственное о чем я жалел, так это о том, что решил одеть свои трофейные сапоги (ну нравятся они мну, ну очень сильно).

К полночи ноги гудели как после шестидесяти километров пешего марша, к тому же, кажется у меня сполз один из портоков и натерло ногу.

- Значит так. - когда я вышел на балкон, ко мне подошел несостоявшийся цесаревич, - Будто Брутт воткнул нож в спину Цезарю, так и ты за спиной моей сговорился с мамкой!

Горечь и обида так и сквозили в словах Павла. Еще бы только что выяснилось, что трон к которому он уже примеривал свой зад, вдруг уплыл из под него. Не смутившись моим молчанием, отец продолжил.

- Думаешь я это так оставлю! Никогда! - Павел запнулся, видимо из-за обуревавших его эмоций он не мог найти слов.

Я же, будучи достаточно пьяным, просто ждал когда он выдохнется. послать же его ко всем чертям мне не позволяла боязнь отца, которую я так и не искоренил, и уважение перед родителями, которое я принес со своего мира.