Карл Барт - Карл Барт Очерк догматики

Не считайте все это каким-то спекулятивным размышлением. Весть Христа не является определенной истиной наряду с другими. Это единственная, уникальная истина. И, размышляя о Боге, мы сразу же должны подумать об имени Иисуса Христа. «И который отвечно есть и будет человеком ради нас». Истина союза, единство Бога и человека, не является (вследствие того, что это историческая истина, ставшая в определенном месте и в определенное время действительностью) истиной преходящей. Иисус Христос есть Царь, царству которого нет конца. «Как ты был до всякого времени, так и останешься вечно».

И предстоим мы Богу. Бог, и именно в Иисусе Христе, окружает нас «со всех сторон». От этого нельзя уклониться. Но при этом мы и не проваливаемся в ничто. Произнося имя Иисуса Христа, мы ступаем на путь. «Я есть путь, истина и жизнь». Это путь через время, средоточием которого является Он сам, и у этого пути есть исток, не пребывающий во мраке. Этот путь не идет из тьмы, его исток соответствует самому пути. И путь ведет навстречу цели, которая также не пребывает во мраке. Ведь будущее носит это имя — Иисус Христос. Он есть тот, кто был, и кто есть, и кто грядет, как сказано в конце второго положения вероисповедания: «Он и придет … судить живых и мертвых». Он есть альфа и омега, начало и конец, а также средоточие, а также путь. Мы поддерживаемы со всех сторон и даже оберегаемы, когда в духе символа веры произносим имя Иисуса Христа.

И все это «ради нас». Этого нельзя замалчивать. В этом союзе, в этом откровении мы не имеем дела с каким-то противостоящим нашему существованию интересным и примечательным чудом и тайной, хотя все это и есть чудо и тайна. Мы ничего здесь не поняли бы, если бы восприняли все это как предмет чисто интеллектуального созерцания. Просто гносис был бы — даже если мы используем для оправдания своих воззрений весь Новый Завет — медью звенящей и колоколом звонящим.

Меланхтон был прав в своих словах (Loci, 1521), которыми в более поздней теологии столь часто злоупотребляли: «Hoc est Christum cognoscere — beneficia Christi congnoscere». Злоупотребление этими словами, которым в особенной мере грешили в школе Ритчля, состояло в том, что ничего не хотели более ведать о высокой тайне воплощения и стремились говорить о Христе только как о существе, от которого проистекают различные благодеяния для человека, представляющие для него определенную «ценность». Нельзя in abstracto говорить о beneficia Christi. В то же время следует в действительности познать его beneficia для того, чтобы познать Его.

Благодеяние целиком и полностью заключается в этой богооткровенной действительности: Бог стал человеком ради меня, человека. Это совершенно в помощь нам. Царство Небесное уже здесь, Бог уже свершил действие ради нас. Произносить имя Иисуса Христа означает признать, что о нас уже позаботились, что мы не потеряны. Иисус Христос есть спасение человека во всех обстоятельствах и противостояние всему, что омрачает жизнь человека, в том числе и противостояние злу, которое исходит от него самого. Нет ничего, что не было бы уже исправлено этим событием: Бог стал человеком ради нас. То, что еще предстоит в действительности, всегда будет оказываться обнаружением этого факта.

Мы существуем не в условиях какой-то темной проблемной ситуации, а существуем благодаря Богу, который был благ к нам еще до того, как мы были. Возможно и верно то, что мы существуем в противоречии с этим Богом, живем вдали от Него, даже во вражде по отношению к Нему, однако еще более верно то, что Бог предложил нам примирение еще до того, как мы вступили в борьбу с Ним. Возможно и верно то, что в связи с нашей отчужденностью от Бога человека следует рассматривать лишь как потерянное существо, однако гораздо более верным является то, что Бог во благо нам так поступал, поступает и будет поступать, что для всякой потерянности существует путь спасения. Это то, во что мы призваны верить через церковь и в Святом Духе. Дело обстоит так, что все, на что мы должны сетовать, и все, что может служить необходимым и оправданным обвинением против нас, все наши стенания, и жалобы, и отчаяние — а для всего этого действительно есть поводы, — все это тем отличается от всякого более или менее случайного горя, что жалобы и обвинения, постоянно вырывающиеся из глубины сотворенного мира, имеют силу потому, что мы узнаем: мы, люди, есть объект божественной милости. Только исходя из понимания того, что Бог сделал для нас, можно ясно увидеть, что мы пребываем в нищете. Разве можно знать о подлинной нищете человека, если не знать о милосердии Божьем?