MAKC MAX - Взгляд василиска

- О! - сказал Василий, открывая дверь. - Профессор! Ты опоздал на десять минут.

- И варвары разрушили Рим, - усмехнулся в ответ Реутов.

- И Рим, и Саркел, - хмыкнул Василий, пропуская его в просторную прихожую. - И Москву проклятые пожгли. Проходи, будем плакать.

Вадим снял куртку, чуть влажную от дождевых капель, и прошел вслед за хозяином в гостиную, откуда слышались оживленные - на эмоциях - голоса. Вошел - разговор сразу же смолк - и встал столбом, надеясь только, что лицо его ("Погань какая! Даже не побрился") не выразило тех чувств, которые его охватили, когда с дивана, стоявшего прямо напротив двери, навстречу ему поднялся Давид.

Гимназию Реутов закончил в пятьдесят четвертом. И с тех пор, кроме Василия и Ирки Каримовой, которых судьба тоже забросила в Петров, никого из одноклассников никогда не встречал. Стало быть, Давида он не видел почти сорок лет, но, что характерно, узнал сразу. Как вошел в гостиную ("залу", как предпочитал называть ее Вася), увидел, так и узнал, ни на мгновение не усомнившись, что перед ним именно Давид. Они ведь были друзьями едва ли не с пеленок. Жили в соседних домах, дружили семьями ... И в гимназию поступили вместе, в нарушение правил тогдашнего Минпроса, пятилетками, так что отстаивать свои права - где головой, а где и кулаками - им тоже пришлось вместе. А потом (сразу после окончания гимназии) отец Вадима получил должность в Итиле, и Реутов поступил в Хазарский университет, а Давид остался в Саркеле, а затем - по слухам - и вовсе уехал со всей семьей в Аргентину. И, как говорится, с концами, потому что еще через два года Россия и Аргентина оказались по разные стороны фронта. Гораль1.

#1 Гораль - судьба (древнееврейский).

- Здравствуй, Вадик! - Давид Казареев, кажется, за прошедшие годы ничуть не изменился. Ну, то есть, "повзрослел", конечно, забурел, что называется, но, по сути, не то, что стариком - "Ладно, какие наши годы! Не старики еще" - но и на свои законные пятьдесят два совершенно не выглядел. Не высокий, поджарый, и, по всем признакам, крепкий и даже сильный, он смотрелся просто великолепно, и одет был тоже, как говорится, с иголочки. Денди, пся крев!

- Привет, Давид! - ответил Реутов, раздвигая губы в технической улыбке и делая шаг навстречу. - Сколько лет, сколько зим! Действительно сюрприз!

На самом деле, ему было отнюдь не весело, но Реутов еще не знал, что это только цветочки. По-настоящему паршиво ему стало, когда рядом с сердечно улыбающимся Давидом материализовалась высокая - даже без шпилек, наверняка, на полголовы выше Казареева - ухоженная заморская дива максимум лет двадцати пяти отроду, оказавшаяся ко всему прочему не дочерью, как Вадим, было, подумал, а женой Давида.

"Вот ведь ..." - Реутов вдруг со всей ясностью увидел себя глазами этой красивой блондинки: помятый, небритый и сильно выпивший мужик за пятьдесят. Типичный неудачник ... А то, что он доктор и профессор особого значения в данном случае не имело. Достаточно было взглянуть на бриллианты, которые с характерной небрежностью богатых людей носила Лилиан Казареева, чтобы догадаться, что принадлежит она, как и ее муж, к той самой прослойке, которую в Аргентине величают на английский лад High society, а в России, соответственно, высшим обществом.

- Вадим, - сказал Вадим, протягивая даме руку.

- Лилиан, - высоким, чуть более звонким, чем надо голосом произнесла в ответ женщина и улыбнулась.

- Извини, Вадик, но Лили по-русски не разумеет, - усмехнулся Давид, разводя руками.

- Ну, по-английски-то она говорить умеет? - почти зло спросил Вадим, переходя на "язык врага". - Впрочем, я, как ты, может быть, помнишь, могу и по-франкски.

7. Сегодня

Кофеин, глюкоза и никотин - его малый, так сказать, джентльменский набор, но ничего лучше Реутов пока не придумал. Не антидеприсанты же, в самом деле, жрать?

"Не дождетесь!" - хотя, если подумать, вероятно, и это тоже не было выходом из положения. И утешать себя мыслью, что это все-таки не таблетки, было глупо. Еще лет пять назад хватало одной маленькой чашечки кофе, да и тот был не так чтоб уж очень крепок. И первую утреннюю папиросу Реутов обычно закуривал, уже выходя из квартиры. А теперь вот целый кофейник, и заварен кофе так, что еще немного и будет гореть, как спирт, или взрываться, как динамит. А помогает слабо. Вот в чем дело.

Мысль о спирте оказалась, однако, очень кстати. Вадим отбросил книгу, которую так и не начал читать, и, выключив бритву, пошел в гостиную. Коньяка в бутылке оставалось еще достаточно, и, плеснув себе во вчерашний стакан на треть, он залпом - не смакуя - проглотил чудный, по всем признакам, но так и не распробованный напиток, и, только после этого, почувствовал какое-никакое, но облегчение.