Ириска - Джулай и Джун - Летние истории

гениальным спонтанным идеям Джуна я больше не доверяла, то отказываться

от такого щедрого предложения не стала. К тому же Джордж оказался очень

приятным и интересным собеседником. Мы много болтали с ним, особенно

по ночам, на веранде, завернувшись в пледы, с кружками чая и его

потрясающими крендельками с корицей. Мы никогда не обсуждали с ним

прошлое. Он ничего не знает обо мне, - впрочем, как и я сама, - я ничего не

знаю о нем. Мне только известно, что его зовут Джордж. И он работает

поваром в ресторане, точнее работал. Сейчас он работает сам на себя. Печет

всяческие вкусности и продает их в магазинчик неподалеку. В этот

солнечный замечательный день он решил устроить мне сюрприз. Когда мне

наконец-то позволили открыть глаза, я с удивлением поняла, что он привез

меня на блошиный рынок.

- Мне всегда казалось, что здесь безумно романтично. Как в сказке, -

смущенно признался мне Джордж. И окунувшись в эту атмосферу, я с ним

согласилась.

Вы когда-нибудь бывали на блошином рынке? В одиночестве или со своей

половинкой? С родителями или с другом? Или может быть с шумной

компанией? Вам обязательно стоит попробовать. Это как прийти в другой

мир. Здесь даже время течет по-своему. Здесь все напоминает сказку: старые

вязаные шали самых разных расцветок, мундштуки простые и для выхода в

свет, трубки: деревянные, резные, сувенирные; огромные напольные часы с

отломанным маятником и хрипловатой кукушкой, золоченые клетки для

птиц, столовые наборы и расписные тарелки, балалайки и семиструнные

гитары, среди музыкальных инструментов был даже клавесин! Я ощущала

себя Алисой в стране чудес. Джордж приобрел себе старинный канделябр.

Когда я спросила, зачем он ему нужен, он ответил, что хочет перенести часть

этой удивительной атмосферы домой. Меня же окончательно добили

шляпки! Сколько их было! Котелки, пробковые, соломенные, кожаные, фетровые, украшенные стразами и перьями, стильные черные, детские с

аппликациями в виде бабочек и стрекоз. Никогда не думала, что можно

получить столько удовольствия от банальной примерки шляп. Я как раз

примеряла одну, в стиле Индианы Джонса, когда из-за спины выплыл

Джордж, прижимающий к себе канделябр.

- Ты никогда о себе ничего не рассказываешь. Я думал, женщины любят

рассказывать.

- Я открою тебе страшный секрет! Я не женщина, - улыбнулась я, схватившись за маленькую дамскую шляпку для верховой езды. – На самом

деле мне нечего рассказывать.

- Как так нечего?

- Я ничего не помню. Ну а ты? Почему не рассказываешь?

- Слишком хорошо помню, - Джордж как-то уж слишком быстро ответил, а

потом словно спохватившись, переспросил меня, - Что значит, ты не

помнишь?

- У меня амнезия. Я ничего не помню. Ничегошеньки.

- А… а как это случилось?

- Автокатастрофа, - коротко ответила я, с сожалением откладывая наиболее

приглянувшуюся мне шляпу. Соломенную, увитую синими атласными

лентами. Не следует мне деньги тратить, у меня с ними и так не особо густо.

- Прости…

- Ничего. Откуда тебе было знать – я же ничего не рассказывала.

- Ты поэтому ушла? Чтобы вспомнить?

- Да.

Мы молча шли вдоль длинных рядов, и я растерянно отмахивалась на

предложение купить на удачу костяные бусы, где костяшки перемежались с

птичьими перьями, которые к тому же подозрительно попахивали. В гробу я

видала такую сомнительную удачу. Это дурацкое молчание затягивалось, а в

глазах Джорджа я видела невысказанный, но терзающий его вопрос. Так что

после очередного прилавка с чудодейственными оберегами, я не выдержала:

- Я очнулась в больнице спустя 2 недели. Подключенная к каким-то

аппаратам. Возле меня на стуле дремала женщина. Когда я проснулась, там

что-то запищало и, она открыла глаза. Она смотрела на меня и улыбалась.

Потом вдруг подскочила ко мне и стала меня целовать. Я помню, что от нее

очень вкусно пахло: улица после дождя, свежая клубника и корица. В этом

было что-то родное. Она постоянно шептала: хорошая моя, девочка моя. И

единственное, что я тогда смогла прохрипеть: кто вы. А она в плач. Потом

пришел мужчина, высокий, красивый очень, взял ее под руку и увел. Но

перед тем как уйти, он сказал, что они попозже зайдут. И он назвал меня

доченькой. Они приходили ко мне утром и вечером, каждый день. Чаще

всего просто молчали, но иногда рассказывали какие-то истории, ждали, что