lib - Êåéò Òèðíàí

Все это я знал без слов, каким-то наитием получая эту информацию, лишь глядя ей в глаза, и едва прикасаясь к ее руке. Наверное, нам нужно было многое сказать друг другу, но никто не решался заговорить первым. Мы продолжали стоять, глядя друг на друга, совершенно не замечая, как светлеет предрассветное небо, скрывая и звезды, и молодой, только народившийся месяц, которому было еще очень трудно понять этих странных людей...

Глава третья

"Ни жива, ни мертва"

...По четвергам и пятницам, если только эти дни не совпадали с церковными праздниками, я принимал народ у себя. Этот четверг был обычным, скоромным днем, и сельчане, а также жители окрестных сел, зная об этом, с раннего утра выстроились за калиткой, терпеливо ожидая своей очереди. "Стояние к Серафиму" - так, наверное, называлась длинная, чуть не до поворота очередь, стоя в которой люди обменивались сплетнями, слухами и байками - сельский народ горазд на такое. Хлебом не корми, дай посудачить. Естественно, что львиная доля сплетен и придумок была обо мне, но я никогда не обращал на это внимания - ну, хочется им языки почесать - да, ради бога, пусть чешут, лишь бы не об меня.

Но в сегодняшней "программе сплетен" девяносто (если не все сто!) процентов разговоров были обо мне, Митьке с Таней, и Марии. О случившемся пару дней назад все село знало уже буквально на следующий день, а к вечеру и вся округа. Я догадывался, с чьей "легкой" руки пошла гулять сплетня, обрастая самыми невероятными подробностями (вплоть до чертей, едва не утащивших нас с Митькой в преисподнюю), но обвинять Анну за ее длинный язык - все равно, что солнце укорять за свет - каждый делает что может. Пусть болтают, тем более что Мария уже уехала в Омск, Митька и Танька, не отходившая теперь от него ни на шаг, готовились к свадьбе, которая должна была состояться через месяц, а я вновь пытался войти в неторопливый темп деревенской жизни.

Получалось со скрипом, и причина была, что называется, очевидна - Мария! Она прожила у меня два странных, но прекрасных дня, когда, ни навалившаяся после едва не закончившегося нашей гибелью сеанса отворота слабость, ни плохая погода, ни встревожено "загудевшее" село - ничто не могло стереть с моего лица счастливой улыбки. И сейчас, после ее отъезда, я все еще чувствовал ее присутствие в доме, ловил ее тепло, оставшееся на постели, ощущал силу ее ауры, словно обволакивающей меня, и охраняющей от всего дурного.

Она простила меня, и это было главным чудом, что случилось за всю мою жизнь! Не желая признаваться в том самому себе, все эти годы я жил с сознанием своей вины, и лишь Господь знает, сколько раз я молился о прощении моей грешной души. Видно, пришло время, и молитвы, наконец, были услышаны - Мария простила меня!

Мы много говорили: я узнал, как она жила все эти годы, узнал, как у нее вдруг обнаружились экстрасенсорные способности, о которых, до встречи со мной, она даже и не подозревала, о тете Виолетте, обучившей ее некоторым азам магии и гадания, которые она потом развивала, обучаясь у известных колдунов и ведьмиц. Мария рассказала мне о своем муже, погибшем при загадочных обстоятельствах ровно через год после рождения их ребенка - она многое мне рассказала. И, наверное, я узнал бы еще больше, если бы не страсть, охватывавшая нас и мешавшая не то что говорить, но и думать....

Я узнал о том, как плохо ей было после нашего расставания, как ее одолевали чудовищные мысли о суициде, о снах, которые она видела каждую ночь, и в которых я присутствовал непременно. Но самым неожиданным был ее рассказ о знахарках и колдунах, к которым они обращались, и которые в один голос уверяли, что никакого приворота на ней нет. И нет, и не было! Это было странно - я точно помнил все, что делал в ту ночь, и мог бы повторить все до мельчайших подробностей, которые, я просто уверен, обязательно дали бы желаемый результат. Да что там говорить - ведь результат-то был!

Это было странно и необъяснимо. Наверное, права была бабка Серафима, говорившая, что порой, даже зная целое, трудно понять часть. Видно, это был как раз тот самый случай. Колдуны и ведьмицы, к которым она обращалась, заметили в ней сильные экстрасенсорные способности, и один из них, некий маг и Белый колдун Симеон, предложил ей пойти к нему в ученицы. Сначала Мария отказалась, но после разговоров со своей теткой Виолеттой, и первых уроков, которые она ей дала, Мария поверила в то, что колдун не обманывал. Она стала его ученицей, и была ею до тех пор, пока колдуна не нашли в своей квартире мертвым и без каких-либо признаков насильственной смерти. Мария, пришедшая как обычно на следующее утро, застала в квартире с десяток милиционеров, которых вызвала помощница, обнаружившая мертвого Симеона. Ее долго и обстоятельно допрашивали, но Мария ничего не могла сказать им. Ничего, кроме того, что почувствовала в квартире слабые, еле различимые следы чьей-то магии. И магии чужой, не имевшей к убитому никакого отношения.