Анастасия Павлик - Зерно А

Он протянул руку. И вот моя сигарета уже в его пальцах. Он раз затянулся, а потом потушил ее о блюдце. Разжал пальцы и окурок плюхнулся в кофе. В мою недопитую чашку кофе! Пепел застыл на блюдце горстками муравьиного праха.

- Всего хорошего, Кудрявцев, - сдавленным от злости голосом пожелала я. С таким же успехом я могла произнести «чтоб тебе провалиться» или «катись-ка к чертям собачьим, дружок». Все равно моя интонация выдала меня с потрохами.

В дверях Кудрявцев обернулся и подарил мне возможность напоследок насладиться его кривой ухмылкой. Я слышала его смех еще некоторое время после того, как за ним захлопнулась дверь.

Я закурила четвертую за утро сигарету. Руки дрожали. Чудесно. Рабочий день только начинался, а меня уже успели вывести из себя.

За окном шел снег, сосны засыпало, и они походили на леденцы в сахарной пудре. Или на гигантские пряники в глазури. Так мило, так по-праздничному. Сосны были действительно забавными. Признаюсь, все, что связано с хвоей, - моя тема.

Смяв окурок, я заказала еще одну чашку кофе – черного, крепкого, грубого помола. Я пью только такой. К сожалению, в последнее время кофе и никотин стали моим основными источниками энергии.

- Э-э… кхм… Вы, случайно, не Рита Палисси? – ломающимся голосом спросил паренек, ставя передо мной белую, как вываренная кость, чашку.

По салфетке скучающе перемещались херувимы, выставляя напоказ рыхлые попки и тыча в мою сторону микроскопические дули. Вот так вот, мы сталкиваемся с детищами Прогресса в лице таких мелочей, причем, исполненных в весьма дурном вкусе.

- Отец говорит, вы лучшая в спиритическом бизнесе.

Я перестала размешивать кофе и посмотрела на парня. Он покраснел, а потом побелел.

- Передавай папе «привет».

- Обязательно п-п-передам! – заикаясь, выпалил он и ретировался.

Я не предала этому значения. Многие узнавали мою физиономию, многие считали меня лучшей в спиритическом бизнесе. Сначала это льстит, но вскоре начинает раздражать. Остается одно – не отвлекаться. И продолжать в неимоверных количествах поглощать кофе. Что я, собственно, и делала, думая о том, что Александр, по-видимому, пытается втянуть меня во что-то крайне нехорошее. Связаться с Владиславом? Мы не виделись около месяца; сейчас он на севере страны, и дел у него невпроворот. Допустим, я позвоню брату. Но что я скажу ему? Что его недолюбливают и не хотят приглашать в гости? Прекратите, он это и так знает.

Владислав кто угодно, но не мечтатель, его ценности непоколебимы, его лицензия действительна в четырех странах, он крутится в обществе, скажем, себе подобных и, подозреваю, получает от этого своеобразное удовольствие. Увидев его на улице, вы невольно захотите подойти к нему и спросить: «Кто вы? Что вы?» Мой брат давно распределил свои приоритеты. С чего это вдруг какой-то высокомерный коматозник диктует ему правила игры? Правила диктует закон. Влад работает двадцать четыре часа в сутки, он имеет дело с судебной системой, с правоохранительными органами, с другими наемниками (в отличие от него, не всегда с корочкой разрешения). У него и без Кудрявцева хватает проблем.

На часах было без двадцати час. Я положила рядом с купюрой Кудрявцева еще одну. Пусть захлебнется в своей крутости, а я не продаюсь. Это кофе продается, за которое я собираюсь заплатить из своего кармана.

Я встала, накинула пальто и вышла под падающий снег. Небо было низким и мясистым, серость вертелась, словно чаинки на дне чашки. Помнится, в конце декабря обещали понижение температуры и снегопады. Архисложную метеорологическую ситуацию, короче говоря. Сегодня двадцать седьмое декабря, и понижение температуры было на лицо. Вернее, на мой стремительно замерзающий зад. В кое-то веки эти придурки из новостей сказали дело. Скоро улицы занесет снегом, температура опустится до пятнадцати мороза, в снежном месиве будут жить лишь голограммы, мерцающая иллюминация и фонари. Весь этот яркий мусор.

Пристегнув ремень безопасности, я вырулила на дорогу. Мне бы поспешить – сразу после обеденного перерыва у меня клиенты.

2

Стоило мне подъехать к воротам «Темной стороны», как мужчина в шапке-ушанке затряс картонной табличкой. На табличке было написано: «Вы сгорите в аду!» Расскажи мне об этом, господин Корявый Почерк. Я решила, что с некоторых пор мое утро было бы неполноценным без чашки кофе и обещаний вечно гореть в аду.

- Давай же, приятель, отойди, - пробормотала я и посигналила.