Феликс Максимов: Все, кроме смерти

И вот еще: колорит русской глубинки: В деревне Новоандреевке, Александрийского уезда, девять злоумышленников ночью проникли в хату крестьянина Смикодуба и распяли его, прибив гвоздями его руки к дверям, а ноги - к полу. Затем злодеи зажгли свечу и, сжегши несчастному бороду, скрылись. Причина дикого преступления пока не выяснена

- Вы издеваетесь надо мной, Поланский?

- Но вы же просили макабр. Землетрясение в Ялте, еврейский погром в Нежине, рабочая стачка в Новочеркасске? Ограбление артистки театра “Буфф” Зои Уистити - на двадцать тысяч бриллиантов вынесли и манто из синей сибирской лисы…

- Не тараторьте, дайте подумать. - Альберт устало вытянул ноги на шаткий журнальный столик, уставился в потолок. - Нужен добротный местный материал. Но, с изюминкой. У вас есть выходы на полицию?

- Обижаете, князь. На том стоим. Есть у нашего редактора свои человечки, стенографисты, курьеры, да мало ли. Иной раз на место преступления раньше околоточного прибываем!

- Было что нибудь новенькое за последнюю неделю, чтобы нигде не пропечатывали?

- Да все глухо, как в валенке. Поджог застрахованного склада, квартирные кражи, в Рогозинском низке ломовых извозчиков поножовщина, в заведении мадам Сижу драка, девки студентов стульями побили, два филера на Тестовке без вести пропали… Ищут.

- Так, - встрепенулся Альберт, - Подробнее.

- Старший филер восьмого отделения, Масленников кажется… Нет - Маслов. И стажер, кинолог, совсем еще зеленый, двадцать лет. Отправили их на задание и тю-тю, с концами. Свидетелей нет, никто ничего не знает. Понятное дело - нелегальные отомстили. Это уже не первый случай…

- Браво. Это “тэма”.

- Что Вы, мертвый номер. Если по каждому агенту панихиду в газетах…

- Именно панихиду! В городском масштабе. Представляете, заголовки : Беззаветный рыцарь правосудия. Зверски убит при исполнении служебных обязанностей. Можно найти родственников… Друзей, сослуживцев. Обнажить целый социальный срез.

Ночь. Трущобы. Колоссы заводских труб. Голодная пугачевская луна. Неравный бой с инсургентами, рабочими вожаками и анархистами. Молодой неопытный напарник… Хотя… можно подсыпать перцу. Что если напарник… казачок засланный. И сам убил этого… Маслова. Предательски. Коварно. Вероломно. В спину. И ты Брут… У этого второго родня в городе есть?

- Нет. Он виленский поляк.

- Тем лучше, голубчик! Поляки вечно то да се… Ну тут уж вам простор для воображения. Я вашей Музе кляп не вставлю. Будем из Яшки Маслова ваять идола. Хорошо бы фотокарточки из личных дел обоих получить…

- А если тела найдут. Погорим.

- Неаппетитные анатомические подробности, мой дорогой мосье литератор, оставьте мне. А гонорары и проценты за экстренные выпуски уступаю вам полностью. Я в средствах не стеснен. По рукам?

- Ну что ж поделать… - Поланский привстал и азартно потряс руку Альберта - тот скорчил гримаску и отдернул ладонь первым - будто его элегантную лапку обернули не пропеченным блином. - Вы мне симпатичны.

В дверях Альберт пропустил Поланского - исчезла и пролетка и мордовороты в шляпах.

Мирно тянулся городской будний день.

- Сегодня вечером жду вас в левом крыле Арсенального, не пугайтесь, там же будет полицмейстер. С обслугой в разговоры не вступайте, говорите: назначено и смело поднимайтесь ко мне в гарсоньерку.

Эдуард Поланский покивал и, как крыса, юркнул в арку - утек в глухие дворы от греха.

Альберт довольно проводил взглядом крикливые черно-желтые клетки его костюма.

- Берегитесь, папа. Я докажу вам, что политика - последнее прибежище эстета!

Средний план. Интерьер.

Гарсоньерка - будуарчик в новейшем стиле “модерн”. А это значит - плавные текучие линии мебели, как подтаявшее мороженое в креманке пресыщенного гурмана, волнистые комодики красного дерева, населенные вычурными флакончиками, дорогими безделушками, нэцке, и прочей канителью и маросейкой.

На стенах в багетных рамах - выкидыши и картавые уродцы Обри Бердслея, и рядом - зачем - то реклама модных моторов “Пежо” - невинная собачка выскакивает из - под колеса керогаза, за баранкой раскорячился запьянцовский Пьеро. Фирма гарантирует покупателям “самоубийственную скорость” - аж 20 миль в час!

В окне-фонаре смеркается, тает и блекнет в мороси вечерняя набережная.

В креслах двое - репортер Поланский и усталый за день Илья Венедиктович Доппель-Кюммель, полицмейстер. Оба смотрят друг на друга, как на рвотное.

- К делу, ваше превосходительство. - торжественно с порога объявил Альберт. - Мне нужен труп.