Неизвестно - Попов

— Кончил? — спрашиваю.

— Кончил! Какой конец придумал! Вчера весь вечер пучился — не получается, хоть ты плачь... Так и спать лег расстроенный... А утром встал: вот, думаю, конец! Секретарь горкома не комедийная фигура, думаю, но ведь он и приходит, чтобы положить конец этой комедии... Как?

— Думаю, что хорошо.

— Мне тоже кажется, что хорошо. — И он на память прочитал заключительную сцену с секретарем горкома.

26 ноября 1966 г.

Вчера Бровка ушел в отставку. На его место сел Танк. К лучшему это или к худшему, кто знает.

* * *

Сегодня Макаенок явился на работу хмурый, как будто чем-то встревоженный.

— Что с тобой, Андрей?

— Пьесу кончил...

— Так это же хорошо!

— Хорошо-то хорошо, да не нравится она мне...

— Привык, может быть, поднадоела, вот и не нравится.

— Нет, не то что-то. Думал, думал... Кажется, промах сделал. Начало и дальше в разной тональности... Сначала трагическое, потом комическое... Не знаю, отдавать перепечатывать или подождать.

— Отдавай, конечно!

Часа полтора мялся, ходил, думал, даже краснел и, наконец, отнес машинистке.

* * *

Маюсь с романом Ивана Мяло. Боже мой, столько мусора, что одной моей лопаты, кажется, не хватит, чтобы его вымести.

Сегодня приходит Янка Брыль. Увидел Мяло, сказал:

— Иван Петрович Шамякин очень хвалит ваш роман…

Мяло смутился:

— Спасибо.

Брыль:

— Это вам спасибо, спасибо за то, что хорошо написали. — И ко мне: — Когда идет? Почитаю. Весь сразу. Я люблю читать всю вещь сразу.

…А я уже измучился с этим романом, и он перестал мне нравиться.

7 февраля 1967 г.

Две недели назад, 26 января, Аленка умотала на север Тюменской области. Вместе с бригадой студентов, участников самодеятельности. А позавчера в воскресенье, заметка в «Правде»: выступают студенты с большим успехом…

Мороз там — пятьдесят градусов!

11 марта 1967 г.

Макаенок мается с пьесой. На конкурсе она не прошла, да на это он и не рассчитывал. Но и поставить ее в театре будет трудно, — все, кто читал пьесу, сходятся в этом.

Я читал ее как-то вслух, залпом. Что сказать? Талантливо, кое-где здорово… И — зло очень. «Пролог» хорош, «эпилог» слабее, как-то водевильнее, что ли. Если пьесу когда-нибудь поставят, то в успехе можно не сомневаться, но поставят ли, вот вопрос!

* * *

Позавчера приходит Азгур и начинает: Шолохов такой, Шолохов сякой, он не пишет — вымучивает каждую строчку, а Эренбург, наоборот, чудесный человек, и пишет легко и здорово, вот Шолохов и завидует Эренбургу. Оттого и на съезде выступил против Эренбурга.

В кабинете, кроме меня, был еще Бр. Спринчан. Пришлось выступить объединенными силами в защиту Шолохова. Азгур, не ожидавший отпора, умолк и раскланялся.

5 июля 1967 г.

У Андрея скверное настроение. Не ладится в семье. С женой на ножах. Жена со свекровью не может ужиться. Племянник хамит. К тому же он что-то натворил и должен попасть под суд.

В эти месяцы (весной — летом) живет на даче — то один, то с матерью, сам себе готовит. Детей отправил к брату в Довск. Жена Лена (она работает в редакции Энциклопедии) живет в Минске.

— Надо разводиться. Надоела такая жизнь. Работать невозможно.

6 июля 1967 г.

Аленка получила из литинститута две рецензии на свои рассказы — и обе положительные. Некто П. Шебунин и А. Кожемякин — за. Но в этом году не попала, — посылая рассказы, она даже не сообщила, кто она, сколько ей лет,

какое у нее образование. Приглашают на будущий год.

8 июля 1967 г.

Еще новость! Вчера Аленке прислали документы из ВГИКа, так как у нее нет стажа. Сначала на запрос ответили — присылайте, а тут вдруг... Черт знает, что творится в этом ВГИКе.

Аленка вчера же собралась и махнула в Москву. Во-первых, во ВГИКе выяснить, чем они думают (она же, после их письма, ушла из университета); во-вторых, прозондировать в литинституте — нельзя ли нынче, в этом году, попасть туда. Уехала ночью, в общем вагоне. Сейчас уже в Москве.

13 июля 1967 г.

Приходил Г. Р. Ширма. Седой, кажется, уже слабеющий старик, и осанка не та, как бывало, не прямая и гордая, почти величественная, а какая-то старческая, хоть и гордая, но вместе с тем и согбенная, если можно так сказать. С ним Тамара Дубкова, женщина высокая, видная, красивая. Хотят, чтобы «Неман» давал о музыке. Больше давал. Договорились собраться в редакции в сентябре и детально обсудить этот вопрос.

14 июля 1967 г.

От Ленки пришло письмо. К экзаменам во ВГИК ее допустили — добилась...Но надежды, пишет, никакой. Кругом киты, киты, а она так, планктон...