Неизвестно: Попов

29 марта 1963 г.

Хорошие строки прочитал в «Уставе Союза коммунистов» Маркса и Энгельса:

«...Все члены Союза равны, они — братья и, как таковые, обязаны во всех случаях помогать друг другу». Нам бы так!

6 апреля 1963 г. Разговор по телефону:

Я. Г. Миско. Слыхал? Нас прикрепили к закрытому распределителю.

— Кого это — нас?

Я. Г. Миско. Нас — значит редакторов газет.

— А что это даст бедным редакторам?

Я. Г. Миско. Как же! Яйца, например, шестьдесят копеек десяток. Свеженькие.

Масло и все прочее соответственно.

— Безобразие! Встал бы Ленин...

Я. Г. Миско. Если бы встал!

В трамвае

— Разрешите сесть рядом с вами?

— Пожалуйста!

— Ишаки, не правда ли? — показывает на сумку с мясом, сушеными грибами, на сетку с красной картошкой. Все с базара.

— Ишаки поневоле.

— Это вы хорошо сказали. Поневоле станешь ишаком, когда в магазине хоть шаром покати. Хотела мужа на базар послать, да где там! Собрал снасти — и в Гонолес. Сейчас, говорит, самый щучий клев. Ну, что ты с ним поделаешь! А привезет... Что, думаете, он привезет? Восемь ершей, ни больше ни меньше. Ему этих ершей как по карточке отпускают. Каждую неделю по восемь, И — пошла-поехала... Ехали мы вместе минут пять-десять, но и этого оказалось достаточно, чтобы я узнал чуть не всю историю ее «ишачьей» жизни.

4 июня 1964 г.

Разговор о химии. Организовала «Литературная газета». В. Захарченко, Г. Марягин, О. Кретова, К. П. Орловский, академики и т. д. Я сидел рядом с Янкой Брылем. Кто-тo упомянул М. Горького — старик однажды напутал, говоря об очерке. Я спросил:

— Иван Антонович, вы любите Горького?

— Горький большое явление, я это знаю, но люблю Чехова, Толстого, Лермонтова, Гоголя, особенно Лермонтова... Особенно, — повторил он и тут же добавил: — Хотя... некоторые горьковские вещи написаны густо — «Детство», например... А вот «Клима Самгина» читал и, кроме двух-трех деталей, ничего не помню...

9 июля 1964 г.

На даче в Теребутах. Четвертое лето. Хозяйка Саша, жена Александра Архиповича, бывшего председателя колхоза. Говорит ласково-певучим голосом:

— Он у меня такой зайздросный, — это о муже.

Или:

— Пьяный, как земля... Пьяный — ну в стелечку...

Об утятах, которые озябли, почти замерзли, и головы повесили:

— Окорчанели, бедненькие!

В комнате у нее уйма всяких картинок: рядом с «Тремя богатырями» и «Аленушкой» — вышитые гладью розы и попугай среди таких же роз, на стене — писаный маслом «ковер» — озеро не озеро, а что-то вроде озера, хижина под черепицей, желтая луна, два лебедя тянут лодку, в которой, утопая в цветах, сидят две девушки. Третья «помогает» лебедям, держа в руках тонкий шест. Еще две девушки (одна стоит, другая не то сидит на мостках, не то стоит чуть не по пояс в воде) ждут, когда лодка причалит.

Словом, тот еще «ковер»! А в шкафу — великолепные постилки и ковер — тоже великолепный — своей, ручной работы. Постелить и повесить Саша стесняется — засмеют в деревне, потому что это свое, это не модно.

Считалки

I

Чок-чок! Молчок!

Мы пойдем в соснячок,

Где живет-поживает

Молодой боровичок.

ІІ

Чок-чок! Молчок!

Ходит окунь, как волчок.

Погоди еще немного —

Попадешься на крючок.

ІІІ

Дятел

Ну и дятел —

Будто спятил!

Сел на сук

И стук да стук...

Эй, приятель,

Брось, приятель,

Слушать это недосуг.

Помолчи хоть до утра,—

Видишь, детям спать пора.

17 июня 1965 г.

Разговор в редакция «Немана»:

— Игорь, где ночевал?

Игорь Шкляревский:

— А-а, тут у одной. Я теперь знакомлюсь просто. Подхожу: «Здравствуйте!» — и молчу. Потом показываю членский билет Союза писателей и опять молчу. Думаю. Делаю вид, что думаю.

— А она?— хохочет Наум Кислик.

— А что она? Она уже дрожит: как бы не ушел, как бы не бросил...

Хорошо иметь членский билет Союза писателей! А что? Ночевать всегда пустят.

24 июня 1965 г.

Адрес Петрусю Бровке по случаю его 60-летия. Подписали Березкин, Тарас...

Кислик:

— Не хочу!

— Наум, ты же наш автор!

— Если бы кому другому, а Бровке не хочу! Слава не та!

Через полчаса является Ефимов.

— Федя, приложи руку!

Берет адрес, читает, морщится. Возвращая обратно:

— Георгий Леонтьевич, меня здесь не было! Не было и все!

Двумя или тремя днями позже.

Вечер. Пташников сидит дома. Убаюкивает сына. Я пошел с Валентиной в кино. На фильм «Зайчик». Отдаем ключи от квартиры Пташникову, спускаемся вниз, — навстречу Короткевич.

— Здравствуйте!

— Здорово, Володя!