Omenus - Майкл Льюис

Ни даже Человек-пиранья? Ни даже Человек-пиранья!!!

- Мне нечего добавить, - завершил он свою речь, - кроме поздравлений.

Он говорил минут пять и добился нужного эффекта. Когда он умолк, я готов был заплатить

ему за честь работать на Salomon Brothers.

А я-то думал, что уже стал профессиональным и умелым продавцом. Босс показал мне

настоящий класс продажи. Он нажал на все нужные кнопки. Почти все накопившиеся за год

циничные и горькие чувства по отношению к организации бесследно растаяли. Я испытывал

глубокое благоговение перед фирмой, моими многочисленными боссами, Джоном Гутфрен-дом, маклером по облигациям AT & Т - буквально перед всеми, кто имеет отношение к организации, за исключением, быть может, одного только Оппортуниста. Мне стали безразличны деньги. Мне

хотелось только, чтобы этот замечательный человек еще раз подтвердил высокую оценку моих

достижений. Я начал понимать, почему перед тем, как выдать человеку деньги, ему произносят

речь.

При раздаче денег в империи Salomon следовали отработанному, почти церковному

ритуалу. Деньги возникали только в самом конце, да еще в виде загадки, которую ты должен был

разгадать.

- В этом году ты заработал девяносто тысяч долларов, - услышал я.

Жалованье - сорок пять. Значит, и премия - сорок пять.

- В следующем году твое жалованье составит шестьдесят тысяч долларов. А теперь

позволь мне объяснить эти величины.

Пока он объяснял, что мне платят больше, чем кому-либо другому из моих одноклассников

(позднее я узнал, что еще трое получают столько же), я переводил 90 тысяч долларов в фунты

стерлингов (66 тысяч) и пытался выстроить перспективу. Это было явно больше, чем я, говоря

абстрактно, стоил. Это было намного больше того, что я сделал для общества. О Господи Исусе, если бы оценивали пользу для общества, меня следовало бы оштрафовать. Какая уж тут плата!

Это было намного больше, даже с учетом инфляции, чем зарабатывал в 26 лет мой отец. Это

было больше, чем у любого известного мне сверстника. Ого! Я богат! Я любил моего

нанимателя. И он меня любил. Я был счастлив. На этом наша встреча и окончилась.

Потом я начал размышлять заново и решил, что вовсе не так уж и доволен. Вам кажется

это странным? Но не забывайте, что я имел дело с Salomon Brothers. С теми самыми людьми, которые помогали мне взрывать клиентов с помощью небезопасных облигаций AT & Т. Они

могли с такой же легкостью развернуть огонь на меня. Я целый год выполнял для них эту

грязную работу и в конце получил только несколько жалких тысчонок. А ведь мои деньги попали

в карман как раз тому, кто вот сейчас пел мне дифирамбы. И он знал это лучше меня. Слова

мало что стоят.

В конце концов я пришел к выводу, что меня обдурили, и до сих пор считаю, что это был

совершенно верный вывод. Не знаю точно, сколько миллионов я сделал для фирмы, но по

любому счету я заслуживал намного больше, чем жалкие 90 тысяч. По нормам нашего

монопольного бизнеса девяносто штук были чем-то вроде пособия на бедность. Меня

облапошили, и я был возмущен. А что еще мог я чувствовать? Я мигом вспомнил множество

людей, которые не заработали для фирмы ни цента, но получили при этом намного больше, чем

я.

«В этом деле ты никогда не станешь богатым, - урезонивал меня Александр, когда я

решил поделиться с ним своей обидой. - Ты будешь все время переходить с одного уровня

относительной бедности на другой. Думаешь, Гутфренд чувствует себя богачом? Пари держу, что нет». Мудрый мужик, Александр. Он изучал буддизм и любил ссылаться на него для

объяснения своей отрешенности. С другой стороны, он работал на фирму уже три полных года, и

для него уже не существовало верхней планки премиальных. Фирма как раз в эти дни выплатила

ему фантастическую премию. Он мог позволить себе это надменное бесстрастие.

Впрочем, он совершенно точно отметил эту ненасытную жажду получать все больше, которой был отмечен каждый, добившийся успеха у нас, а скорее всего, и в любой другой уолл-

стритовской фирме. Неуемная алчность проявлялась в нескольких формах, и некоторые из них в

Salomon Brothers были более терпимы, чем в других фирмах. Самым отвратительным и

ядовитым было желание получать больше и немедленно - так сказать, краткосрочная алчность.

Страдающие краткосрочной алчностью не бывают верны и надежны. В 1986 году люди Salomon Brothers хотели получить свои деньги незамедлительно, потому что было полно признаков того, что фирму ждет крах. Но кто мог знать, что принесет 1987 год?