Неизвестно - Яковлев А. Сумерки

Итак, закончился последний съезд партии, правившей страной более 70 лет. Сегодня осталось только осмысливать то, что же произошло тогда, летом 1990 года, если посмотреть на события с точки зрения исторической. Начать с того, что от XXVIII съезда КПСС некоторые ожидали суда над Пере­стройкой. Однако ни судом, ни анализом ее он не стал. Су­ществуют две крайние оценки съезда.

Первая: «ничего особенного не произошло...» Простите, как это? Первый за 60 с лишним лет съезд, на котором шла реальная, напряженная политическая борьба. Подобного съезда не было никогда на памяти советских людей. Одно это — уже особенность глубокого смысла. В тоталитарном режиме появилась глубокая трещина. Огромно его междуна­родное значение. Развалилась партийно-государственная ор­ганизация, замышлявшая затащить через насильственные революции все человечество в лоно мирового коммунизма, то есть в царство насилия и одномыслия.

Другая: «съезд завершился, не дав ответа...» Оценка весь­ма распространенная и «справа», и «слева» (с разной, естест­венно, расшифровкой, на что же не ответил съезд). И во многом верная, но все же не до конца честная, означающая, на мой взгляд, только одно: интеллектуальное иждивенчест­во. Взыскующий ответа да предложит его! Да и по рогоже золотом не шьют.

Было два духовных полюса съезда. Один — дремучий, не­пробиваемый догматизм, немало представителей которого не владели даже партийным «волапюком», явно не понимали смысла многих произносимых на съезде формул, но, тем не менее (а возможно, именно поэтому), непоколебимо уверен­ных в своей, и только в своей правоте. Общеизвестно, что особенно громко гремят пустые бочки.

Другой полюс — нигилизм, преисполненный голым отри­цанием всего и вся. От подобного радикализма за версту не­сло разбойным большевизмом и авантюризмом.Очень уж бросалось в глаза практически полное отсутст­вие действительно методологически корректного анализа. Да что там, очевиден был острейший дефицит даже элементар­ного анализа, который нередко подменялся или бурными, да­же буйными эмоциями, или нудными самоотчетами, терри­ториальными или ведомственными жалобами. Заметно было и неприятие на съезде искренности, мысли, интеллекта. Один из многих парадоксов съезда: при голосованиях на­ибольшее количество «черных шаров» собирали наиболее известные и по-своему яркие люди. Конечно, легче голосо­вать за неизвестных. Вот так, «демократически» избираются дураки и демагоги, палачи и диктаторы. Мы до сих пор спо­собны совершить подобное из-за нашей стадной неразборчи­вости. Потому и развивающаяся в стране демократия вполне может породить урода, то есть авторитаризм.

Под давлением общественности была изменена редакция б-й статьи Конституции СССР. Монополии партии на абсо­лютную власть в стране был положен конец. Отныне КПСС могла действовать только в рамках Конституции и законода­тельства, наравне с другими партиями. И пусть соизмеримых соперников не оказалось, важен сам принцип. В юридиче­ском и политическом отношениях КПСС совершила акт «от­речения от престола».

В историко-концептуальном плане мартовско-апрельский выбор одержал победу. К сожалению, далеко не полную, по­скольку организационно не породил силы, способной про­должить Реформацию на новом этапе и в новых условиях. В то же время верхушка номенклатуры точно определила свою тактическую линию, она объявила открытую войну преобразованиям, борьбу, не исключающую разжигания гражданской войны. Это в программных мечтах. А в жизни, если посмотреть на проблему стратегически, большевист­ская партия на XXVIII съезде умерла, хотя идеология боль­шевизма еще жива, удобно устроившись в чиновничье-бю- рократическом болоте государственного управления, кото­рый запузырился сегодня реставраторскими тенденциями.

Глава пятнадцатая

МИХАИЛ ГОРБАЧЕВ

Сегодня-то можно смеяться над нашей наивностью, судить и рядить, поучать нас задним числом и поражаться нашей неумелости. Но, скажите на милость, где те пробирки или теплицы, в которых выращивают «подлинных реформато­ров», все знающих и все умеющих, безошибочно прорицатель- ных, и в то же время в какой еще стране мира практически произошел ненасильственный поворот от тысячелетнего са­модержавия к свободе? Да и нас, реформаторов, система го­товила к верной службе советскому социализму, а вовсе не к его ниспровержению. Вот почему новые дороги мы пытались вначале проложить по вязкому болоту социалистических ил­люзий, которые принимали за твердый грунт.