Неизвестно - Черняев 1987

Так было и с де Куэльяром, и с Картером, который оказался довольно постным, занудным субъектом. Смотрел я на него и думал, как же это, чтоб такой человек был президентом супер-державы, от которого зависит судьба человечества? 1 А потом остановил себя - а у нас самих какие субъекты были во главе!?

Но я о другом. Кто бы не сидел против М.С. (за исключением, пожалуй, представителя Каддафи) - они верят ему, и такое ощущение, что они не говорят с другими «великими» лидерами, например, с Рейганом, Миттераном, Дэн Сяо-Пином, даже с Тэтчер так искренне.

Они верят, что он хочет делать именно то, что говорит им, а также и публично. Другое дело - что не может всего сделать, даже большей части того, что говорит.

В беседе с ним невозможно лукавить, играть. Он открыт и обезоруживает любого «классового» противника, потому что всем своим поведением приглашает его быть прежде всего нормальным человеком.

Индийский фестиваль в Москве его окончательно замотал: к тому же он терпеть не может «протокол». Зашел я к нему спросить: когда один на один с Ганди это действительно один на один, как в Дели было, или - с помощниками. Он сидит, откинулся, слабо улыбается. «Да, приходи, чего там. и Раджив, наверно, будет с помощником. Знаешь, устал я до предела. Допоздна каждый день. Себя уже не чувствую. А дела наваливаются и наваливаются. Ничего не поделаешь, Анатолий, надо. Такое дело начали! Отступать некуда. А Пленум какой! Ох, далеко пойду. Не отступлю. не дрогну. Главное - не дрогнуть. И не показать, что колеблешься, что устал, не уверен. И ты знаешь, что обидно: не хотят верить, что я выкладываюсь для дела. Завидуют. Зависть, понимаешь, страшная вещь». (Кого он имел в виду, я, конечно, не стал переспрашивать. Только заметил, что русскому характеру, как правило, зависть не свойственна. Но то, что «вы имеете в виду, заметил я, - это наследие нравственного перерождения общества, которое - от Сталина»).

Он: Опять ты туда же. Хотя, впрочем, прав. Сталин - это не просто 37 год. Это система, во всем - от экономики до сознания. Восторгались все, что у него коротки фразы. И не заметили, что - короткие мысли, которые и отлились потом нам всем. до сих пор! Все - оттуда. Все, что теперь надо преодолевать, все оттуда! Так-то вот.

Но он не очень последователен в этом. Я уже говорил выше - сколько стоило мне уговорить его сделать оговорку - что не все в (сталинской) командно-административной системе было оправдано обстоятельствами (в докладе на Пленуме). Фразу он вставил, но не то, что я предложил, а в очень ослабленном виде. Боится, что его обвинят (!) в очернительстве, в нигилизме к прошлому. Может быть, тут действует инстинкт осторожности: раз он изготовился очень далеко пойти от того социализма, какой у нас есть и был, то считает, тактически правильно не дистанцироваться от того, что сделано было в стране, неважно, каким способом! Может быть это. А еще, как я заметил: от парадоксального чувства любви к народу, уважения к нему.

На ПБ 22 июня был такой всплеск. Лигачев по какому-то поводу (обсуждался доклад М.С. к Пленуму) понес «очернителей» нашего прошлого, помянул опять Юрия Афанасьева, академика Самсонова (Яковлев мне вчера сказал, что он, Егор Кузьмич, поручил собрать на них «материальчик»). Другие поддакнули: Соломенцев, Воротников, Громыко. И М.С.’а понесло в эту сторону: самая, мол, большая политическая ошибка - это допустить неуважение к народу, а он., не жалея себя, голодный, рваный, одна рубашка на смену, обрился наголо, чтоб вши не завелись, работал, ничего для себя не оставляя, не рассчитывая даже воспользоваться плодами своего адского труда - строил страну, готовил ее против фашизма, боролся за идею. А мы что ж теперь, такие умные, - дегтем?! Мол, не то делал! Нет, тут надо очень осторожно. Уважение надо иметь к народу.

Я сидел слушал и злился. Пришел потом к себе и продиктовал на 5 страницах о том, как Сталин «уважал» народ: уничтожил самого старательного мужика _ крестьянство

- лучшую часть деревенского народа; подставил своей игрой с Гитлером и попыткой его умиротворить 3-4 млн. солдат под фашистские танки и плен летом 1941-го; и как он «уважил» партию, ликвидировав всех, кто сделал революцию и начал социализм в России.

Послал ему. Он прочел. Но - ни слова, хотя вчера, когда обсуждали «Книгу» - видно было, что что-то у него зацепилось. Думаю, и насчет «зависти» - в этой связи. На днях Би-Би-Си дала большой материал о подготовке к изданию книги Троцкого «Сталин», которую он не успел закончить: его герой его пристукнул. Так вот там - «зависть», как главная черта Сталина на протяжении всей его политической жизни. «Зависть серости» к любому неординарному. Думаю, что М.С. заговорил о зависти к себе по этой ассоциации.