Romanovskaja Olga - Volcodlak

Рош понуро стоял перед столом. Суставы пока целы, но это ненадолго: оружие уже

отобрали, парочка боевых магов держат под локти. И очень так ненавязчиво намекают, что руки нужно держать перед собой неподвижно.

Он отлично понимал, чем грозит новый побег Ирис. Убийцы, унёсшей жизнь одного

из лучших архимагов. И какое наказание придётся понести за свою небрежность, непрофессионализм и доверие к нечисти.

Ирис погубила его, всё пустила прахом, разрушала честолюбивые мечты, но ведь

колдун сам виноват. Возомнил себя невесть кем, слава и почести застилали глаза, грёзы

перемешались с реальностью. Кодекс мага писался мудрыми людьми, следуй он ему, не

предстал бы сейчас перед судом Конклава.

Первое заседание в узком кругу. На втором уже огласят наказание. Оно будет, если

дело придадут огласке, но что-то подсказывало, что решится всё в стенах Конклава. За

убийство Стратарха Железняка заочно осудят волкодлака, сообщат горожанам, что тот

пойман и предан смерти. А Роша ждёт позор.

Оставалось молиться, чтобы его просто изгнали, лишив членства в Конклаве. Хотя и

это пережить тяжёло. Обрушится налаженная жизнь, придётся таскаться по дальним

хуторам, задёшево продавая себя, сторониться магов, каждый из которых волен плюнуть

ему в лицо, а то и убить. Отлучённый хуже собаки, заведомо обречён на подозрения и

травлю.

И клеймо, клеймо на всю жизнь. Его не выведешь.

Комья снега, объедки, гогот, несущийся вслед. Из его выдворения устроят

представление для народа, а простой люд не поскупиться на злобное улюлюканье.

Дом в Караторе конфискуют, вещи выкинут, а то и сожгут…

И это если повезёт.

Рош мог больше никогда не увидеть солнца, сгнить в тюрьме. А, может, провести в

ней всего пару часов до рассвета, пойдя на корм воронам.

Магов казнили обыкновенные палачи на лобном месте, как и прочих преступников.

Только привозили их туда на телегах, спеленатых цепями, в пропитанных чарами

ошейниках, окровавленных, с руками-плетями. Встаскивали на эшафот и отсекали голову.

Что-то из этого предстояло испытать и Рошу.

- Так и будете молчать?

- Злого умысла не было, сговора тоже.

- Вы отвечали за неё, вы! Вы подтвердили, что она не покидала вашей комнаты.

Кстати, что там делал волкодлак? Объяснитесь, я жду. Почему на ней не было ошейника, почему она свободно разгуливала по комнате? Не находите, что различных «почему»

становится много? А ведь есть и другие, шитые белыми нитками показания на прошлых

заседаниях, ваше враньё, странное милосердие к нечисти.

Колдун встрепенулся, выпрямился, впервые взглянув председателю в глаза. Он не

позволит клеветать на себя, приписывать то, чего не было. Проснувшаяся гордость

повела его в атаку, заставив яростно защищаться. Но, увы, похоже, ему не верили.

Кислые лица архимагов говорили о том, что обвинительный вердикт неизбежен, а

долгожданная третья квалификация достанется кому-то другому.

В глазах некоторых и вовсе читалось презрение и брезгливость, будто им было

противно находиться в одной комнате с обвиняемым.

- Хватит! – прервал поток слов Роша председатель. – Мы достаточно выслушали

вас, чтобы составить некое мнение. Теперь, полагаю, надлежит предоставить голос

свидетелям, которые поведали бы об отношениях пропавшего волкодлака с обвиняемым.

А вы, господин Белковец, имейте мужество признать, что провели с ней ночь, поэтому так

рьяно защищали.

- Господин председатель, это переходит все границы! – побагровел колдун. – Мне

вы не верите – так спросите служанок, нашли ли они хоть что-то на простынях.

- Это не доказательство. Но, раз вы так упорствуете, поведайте, что означенная

оборотница делала всю ночь в вашей комнате.

- Находилась подле ребёнка, по которому скучала.

Обернувшись к секретарю, председатель довольно улыбнулся:

- Так и запишем: сочувствие к нечисти. Что ж, лучше любовных отношений, но

ненамного. И не исключает последние.

Рош в бессильной ярости сжал кулаки, но проглотил обидное обвинение. Сам

виноват, теперь факты говорили против него.

Вызванным судом свидетелем оказался Радон. Бросив косой взгляд на

обвиняемого, он прошествовал к торцу стола, встав так, чтобы видеть и Роша, и

архимагов. Колдун не сомневался, что показания Радона будут не в его пользу, и он не

ошибся. Нет, чародей говорил только правду, только правда трактовалась собравшимися