Калинина Наталья - Стеклянный омут

Чтобы сорвать урок, много усилий прилагать не надо: чуть-чуть креативности «пионеров», чуть-чуть их физического труда, и, конечно, самое главное — истрепанные годами, натянутые до предела нервы педагога. Секрет «Шкатулки» прост. Из музыкальной открытки, приобретаемой в любом переходе, извлекается механизм и прячется в каком-нибудь укромном уголке класса. Треньканья этой игрушки как раз хватает на сорок минут. Первые две минуты еще можно выдержать, но уже на третьей «Хэппи бездей тую» так наездит по мозгам, что нервы не выдерживают. Могут, конечно, выдержать, если они отсутствуют или отсутствует слух. У учительницы алгебры Лины Геннадьевны были и истрепанные нервы, и преотличный слух, натренированный годами школьной практики даже на бесшумный полет мухи. И, как водится в музыкальном мире, если есть утонченный слух, то есть и голос. Только у Лины Геннадьевны он отнюдь не музыкальный, зато очень громкий (сказываются также годы школьной практики), и диапазон его колеблется от баса до фальцета (очень визгливого!).

Кабинет алгебры превратился в палату номер шесть: Лина Геннадьевна уже на второй минуте урока вопила так, словно без парашюта спрыгнула с самолета. А музыкальным сопровождением ее сольной арии послужило пресловутое «Хэппи...», тихо, мелодично и очень навязчиво звучавшее в стенах класса. Надо сказать, что солировала математичка недолго: ведущую партию через несколько минут уже исполняла дражайшая Анна Васильевна, покинувшая свой директорский кабинет, едва услышав вступительные аккорды взвинченной математички. Лине Геннадьевне остался лишь бэк-вокал. Поистине получилась «музыкальная шкатулка»!

Плохо одно: генераторы идеи были выявлены через пять минут, а Рите, как их классной руководительнице, поручили провести воспитательный процесс.

И вот уже целых полчаса она пыталась воззвать к совести оставленных после уроков Захаркина и Котова.

— Маргарита Степановна, ладно вам, мы уже и так все поняли. — Котов, сдув со лба обесцвеченную челку, поморщился. — «Шкатулку» на алгебре мы больше не будем практиковать.

— Только на алгебре? — Его ответ не устроил Риту.

— Ну... На других уроках тоже. Неохота больше слушать вопли Грымзы.

— Котов!

— Да ладно вам! Грымза она и есть грымза, сами знаете.

Это была всем известная кличка директрисы. Рита тоже мысленно так и обращалась к директрисе. Ну что поделать, если начальница и есть грымза...

— Витя!

— Да ладно вам... Рита Степановна.

— Маргарита Степановна!

— И все же жаль, Маргарита Степановна, что вы не оценили наш прикол.

— Нет, почему же, Захаркин, оценила. Потрясающая, надо сказать, идея. Одно непонятно — почему на моих уроках вы такое не практикуете? Аж обидно, — усмехнулась Рита.

— А у вас нервы еще крепкие, вы бы просто не отреагировали на «шкатулку» так, как Лина Геннадьевна. Во воплей-то было!

— А еще алгебра тем выгодней, что часто контрольные проводят.

— Так вы сегодня сорвали контрольную по алгебре?!

— Ага! — Хоровой ответ и довольные ухмылки. — Итоговую!

— С ума сойти...

— Да не переживайте вы так! Мы и то не переживаем.

— Еще бы вам переживать... Просто не знаю, что с вами делать.

— Отпустите нас домой. — Котов, недолго думая, подсказал «решение», и ему тут же поддакнул Захаркин:

— Во-во, домой. И нам уютней, и вам спокойней. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

— Я сама знаю, когда мне вас отпустить.

Дверь вдруг со скрипом приотворилась, и в кабинет заглянула секретарша Эллочка. И, смешно округляя, подведенные синим карандашом глаза, громким шепотом произнесла:

— Маргарита Степановна, вы здесь? А вас там ищут!

— Кто, Элла? — устало спросила Рита, наполняясь тоской. Ну почему, почему так? Только собралась сходить в кино — в кои-то веки! Все будто противится тому, чтобы она заполучила это удовольствие.

— Мужчина какой-то! Такой... шика-арный, — пропела Эллочка и сладко зажмурилась.

— Отец какого-то ученика?

— Не знаю. Он заглянул в кабинет и спросил, где может найти вас. Ждет там, в коридоре.

— Хорошо, Элла, уже иду. А вы, обормоты, — обратилась она к переминающимся в нетерпении ученикам, — марш по домам!

— Слушаемся, Маргарита Степановна! — отрапортовал Котов.

— Есть по домам! — отсалютовал Захаркин. И ученики с гиканьем вылетели в коридор.

Рита пригладила руками волосы, одернула строгую юбку и тоже вышла.

Его она узнала сразу, еще издали. И сердце, замерев, затем заколотилось так часто и суетливо, будто завилял от радости хвостиком щенок.